Городской парк. Уединенная скамья. Деревья облетают, под ногами палая листва, то есть, на дворе осень. Иван прохаживается взад-вперед, с нетерпением поглядывает в направлении дорожки. Наконец, там появляется Лариса.
Иван. (разочарованно) Лариса… а где Гульнара?
Лариса. (озорничая и кривляясь) Она не придет.
Иван. Почему? Ты передала ей мою записку?
Лариса. Передала, передала! Но она сказала, что не придет.
Иван. Почему?
Лариса. (с размаху садится на скамью) Вот заладил – почему да почему! Ей некогда.
Иван. Некогда? Что она делает?
Лариса. Отдыхает.
Иван. Отдыхает?! Что значит – отдыхает?
Лариса. Отдыхает – значит отдыхает! Что – она не может отдохнуть?
Иван. Слушай, Ларис! Хорош дурачиться. Скажи, что с ней?
Лариса. Кто это дурачится? Она сказала, что не придет. И вообще…
Иван. Что – вообще? Она…
Гульнара. (появляясь из-за деревьев) Вообще-то она здесь!
Иван. (бросается к ней и, обняв, пытается поцеловать) Гульнара!
Гульнара. (улыбаясь, сопротивляется, уперев руки ему в грудь; Лариса заинтересованно смотрит на них) Тихо-тихо! Давай без поцелуев… и всяких там нежностей. (высвободившись из рук Ивана садится на скамью; Иван опускается рядом с выражением недовольства на лице) Мы здесь не одни.
Иван. Лариса, пойди, погуляй. Или иди домой.
Лариса. Не хочу!
Иван. Ларис! Что я тебе сказал!
Лариса. (отодвигаясь) Не хочу!
Гульнара. Пусть сидит. Она нам не мешает.
Иван. (смотрит на сестру с неприязнью, потом поворачивается к Гульнаре) Знаешь, Гульнара… мне кажется…
Гульнара. Не надо делать такое трагичное лицо, Ваня. Ничего тебе не кажется, и вообще, тебе нужно успокоиться.
Иван. Как мне успокоиться! Как я могу быть спокоен, когда… когда…
Гульнара. Ну, договаривай.
Иван. Гульнара, мне все больше кажется, что у нас с тобой нет будущего. Что у нашей любви нет будущего.
Гульнара. (проводит ладонью по его вихрам, переглядывается с Ларисой; та корчит рожи за спиной брата) Почему это у нас нет будущего?
Иван. Ты поговорила с дядей Аскаром?
Гульнара. С папой? О чем?
Иван. О чем же еще! О нас с тобой.
Гульнара. Скажешь тоже! Как я могу об этом говорить с папой.
Иван. А с тетей Жамал?
Гульнара. А мама давно обо всем знает. Между нами нет секретов.
Иван. Да? И что? Она не против?
Гульнара. Как тебе сказать? Ты же знаешь, как они любят тебя. Но тут вопрос непростой. Тут вопрос, так сказать, щекотливый.
Иван. Щекотливый?
Гульнара. Ну, так мама выразилась. А все дело в том, что папа имам. И если его дочь выйдет замуж за… за… ну, за не мусульманина, то…
Иван. Нет, Гульнара! Тебе нужно было поговорить с дядей Аскаром. Я уверен – он не будет против нашей женитьбы. Ведь он всегда был веротерпимым. (замолкает, видя что Гульнара не слушает его, перемигиваясь с Ларисой) Нет, я сам с ним поговорю! Да, я сам с ним поговорю. Тем более, что он недавно говорил мне, что я уже вполне взрослый и должен принимать самостоятельные и ответственные решения.
Гульнара. Видишь ли, Вань, папа-то веро… (произносит это слово, испытывая некоторые затруднения) веро… терпимый, и возможно, он не будет против нашей женитьбы. Но мы должны подумать и о нем.
Иван. О нем? Что ты хочешь сказать?
Гульнара. Ну, как ты не поймешь! Ведь он имам! И его окружают люди, которые думают совсем не так, как он. И они не так терпимы к… к… ну, к иноверцам. Да, точное слово! Они не так терпимы к иноверцам, как папа. А ведь он должен считаться со своей общиной. Я знаю, что у них там возникли трения.
