Персеваль, или Повесть о Граале

Оригинальное название:

Perceval, le Conte du Graal

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «МИФ», 2025

Светлой памяти Нины Владимировны Забабуровой, выдающегося российского ученого и переводчика, доктора филологических наук, профессора, руководителя ростовской переводческой школы, с глубоким уважением посвящаем эту книгу

О Кретьене де Труа, создателе средневекового классического романа во Франции, не известно почти ничего. Однако хронология его творчества ныне, усилиями поколений исследователей, установлена. Самым ранним его романом является «Эрек и Энида» (1170). За ним следуют «Клижес» (1176), «Ивэйн, или Рыцарь со львом», «Ланселот, или Рыцарь телеги» (между 1176 и 1181 годами) и, наконец, «Персеваль, или Повесть о Граале», работа над которым началась примерно в 1182–1183 годах.

Свое полное имя создатель «Персеваля» назвал всего один раз, в самом начале своего первого романа «Эрек и Энида», – Кретьен де Труа. В дальнейшем он именовал себя просто Кретьеном – возможно, это признание уже обретенной известности. В самом деле, нет другого средневекового европейского автора, который оказал бы столь мощное и бесспорное воздействие на литературу своей и последующей эпох, вызвав огромное количество подражаний, переводов и потребность завершать и по-новому интерпретировать созданные им сюжеты.

О Кретьене де Труа известно очень мало. Предположительно, он не закончил своего «Персеваля» по причине смерти[1], а работа над романом могла начаться не позже 1190 года: именно в это время Филипп Эльзасский, граф Фландрский, которому посвящен роман, отправился в свой последний крестовый поход, и ему уже не суждено было вернуться. Вероятно, и земные дни Кретьена закончились вскоре после этого, так как уже в 1190-е годы появляется анонимное «Первое продолжение» сюжета о Персевале, за которым последуют и другие, уже не принадлежащие перу нашего автора (Frappier, 1972; Michat, 1987; Ramm, 2007; Vial, 1987; Михайлов, 1976; Барбер, 2006).

Кретьен, очевидно, получил типичное средневековое образование, то есть овладел науками тривиума и квадриума, знал латынь, был знаком с римскими классиками, из которых абсолютными авторитетами для него были прежде всего Овидий и Вергилий. Это тот типичный набор знаний, который определял культуру средневекового клирика. Вольфрам фон Эшенбах называл его мэтром (meister Cristien von Troys) – так официально именовались клирики. Статус клирика был довольно неопределенным. Обычно он получал одну из низших церковных должностей, для чего ему следовало выбрить на голове тонзуру и носить длинную рясу (clerc tonsurе´). Но при этом клирик, если он не был непосредственно связан с церковной деятельностью, занимал промежуточное положение между светским миром и духовенством. Клирики могли жить в окружении богатого мецената, выполнять обязанности секретарей, писцов, учителей при владетельных особах. Кретьен де Труа, подобно другим представителям средневековой интеллигенции этой эпохи, соединял в себе книжную ученость с духовными и нравственными ценностями рыцарской жизни и, несомненно, многие годы провел при феодальных дворах, прежде всего при дворе Марии Шампанской в Труа.

Портрет Филиппа Эльзасского, графа Фландрского. Ок. 1730 г.

Universitätsbibliothek Leipzig; Bilddatei

В XII веке город Труа, крупный торговый и культурный центр, был своего рода перевалочным пунктом между северной и южной Европой. В Труа ежегодно проводились две ярмарки, широко известные в средневековой Европе: «теплая» (с начала июля по сентябрь) и «холодная» (с ноября по январь). Сюда съезжались торговцы и банкиры со всей Западной Европы (Генуя, Болонья, Неаполь, Венеция, Нидерланды, Брабант, Швейцария, Барселона, Кастилия, Португалия и т. д.) и даже с восточного Средиземноморья (Кипр, Греция, Египет, Тунис), то есть жизнь в городе кипела почти круглый год. На эти ярмарки прибывали и жонглеры, и музыканты, и артисты, украшавшие досуг многочисленных гостей. Именно такой процветающий город, увиденный Гавэйном, описан в «Персевале». Сложилась определенная культурная среда, благотворная для гения, каким был Кретьен. Исследователи до сих пор обсуждают вопрос: могла ли быть столь широко развернутая в его романах картина западного рыцарства результатом реальных наблюдений, полученных в странствиях? (Holmes, Klenke, 1959). Теоретически он мог встретиться и с самим Гальфридом Монмутским (до 1152 года Гальфрид жил в Кембридже, а затем в Северном Уэльсе, где и почил в 1155 году), книга которого «История бриттов» стала в XII веке главным источником преданий о короле Артуре. Для этого всего-навсего надо было пересечь Ла-Манш. В «Клижесе» английские географические детали отличаются необычной для средневекового романа точностью. На этот вопрос тем не менее вряд ли удастся ответить со всей определенностью. Но в том богатом, многоязычном и многоплеменном мире, какой открылся писателю в Труа, в стихии свободного культурного общения, он мог создать в своем воображении те чарующие и одновременно поразительно реальные миры, которые увлекли и современников, и потомков.