Мрак… Небо затянуто свинцовыми тучами, сквозь которые едва пробивается бледный свет умирающего солнца, окрашивая всё вокруг в оттенки серой тоски. Море, чёрное и непроницаемое, словно бездна, штормит, выбрасывая на берег обломки кораблей – размочаленные доски, ржавые гвозди, обрывки парусины, словно кости гигантских чудовищ, разбросанные беспощадным прибоем. Берег, усыпанный не только обломками, но и костями – человеческими и птичьими, перемешанными с песком, словно в безмолвном свидетельстве бесчисленных трагедий. И над всем этим – тишина. Гнетущая, давящая тишина, нарушаемая лишь карканьем воронов, сидящих на скелетах кораблей, и завыванием ветра, пронзительного, как плач. В воздухе витает запах соли, тухлой рыбы и чего-то ещё… чего-то сладковато-приторного, напоминающего запах крови, смешанный с ароматом морских водорослей.
Я – Велия. Родилась в этом мире, и другой не знаю. Нас называют несчастными детьми, рождёнными из этого мрака. Мы, с моими друзьями по несчастью, одеты в лохмотья, наши лица измазаны грязью. Сегодня мы охотимся на ворон. Их чёрное оперение, словно символы нашего безысходного существования, скрипит на ветру. Я не знаю их имён, как и они – моего. Знать имена – значит, обречь себя на боль. Старейшины говорили, что привязанность подобна острой игле, вонзающейся в сердце, когда теряешь близкого.
Кажется, что отчаяния, которое мы испытываем, и так уже слишком много. Кажется, что если бы мы не знали имён друг друга, не было бы столь мучительной боли от того, что… что… кого-то из тех, кто спал рядом, кто охотился с тобой, плечом к плечу, схватили и увезли. На другую сторону острова. К магам. На эксперименты. В сторону ужаса и кошмаров, откуда еще никто не вернулся. Здесь, на Острове Повелья, нет надежды. Это кладбище надежд, колыбель отчаяния, здесь безумие – норма, а смерть – единственный выход. Здесь нет места свету, нет места дружбе, любви, надежде. Здесь только мрак. И вдалеке, на горизонте, постоянно виднеется тёмная, почти черная, точка, словно предвестник новой бури, которая надвигается на остров, неся с собой новую порцию горя и смерти. Ветер доносит шепот – невнятные стоны и шёпот, словно сами камни жалуются на свой век.
Велия и её товарищи по несчастью, собравшись в старом особняке, стояли у окна, глядя на небо, затянутое свинцовыми тучами, где мрак уже начал подкрадываться к их нелюбимому острову. Этот взгляд совсем не был умиротворяющим: вдалеке не слышно привычного звука прилива, только завывание ветра, предвещающее бедствие. Страх овладел ими, создав тугую спираль безнадёжности в груди.
– Нам нужно выходить, – произнесла она, громко, чтобы перекрыть треск ветра, но её голос задрожал, как и её тело. – Если не поймаем ворон сейчас…
Остальные кивнули, соглашаясь. Каждый из них знал, что пища здесь была роскошью, и охота на ворон – единственный способ выжить. Они не могли позволить себе ждать до следующего дня, когда им, возможно, снова предложат лишь жменьку серых пернатых, сановно кружившихся в небе. Накал страха в глазах её друзей был солидарен с тем, что они все понимали: если они не поймают еду сейчас, следующей ночью они встретятся не с сытостью, но со своим голодом.
Ветер свистел, кусая кожу, как хищник, раздирающий минуту непрекращающейся тишины. Вместе с тем, черная туча всё ближе подбиралась к острову, окутывая его мрак и хаос, напоминая о возможной гибели. Каждый из них понимал, что силы магов, создающих такую бурю, были колоссальны; такой шторм мог сокрушить даже их убежище.
Собравшись в тени особняка, Велия и её друзья, такие же стаи призраков, передвигались вдоль берега – словно неживые тени, бесшумные и стремительные. Их лица бледные, исхудавшие, черты лица что выражали одновременно усталость и решимость. Порванные края лохмотьев, обвисшие плечи обозначали их отрешенность от счастливой, полной жизни.
