…Белый снег застилал облака крупными хлопьями. Он падал так обильно, что сложно было рассмотреть, что находится в десяти метрах перед тобой. Ты смотришь вокруг, пытаясь что-то увидеть, но снежинки такие назойливые, что ты опускаешь голову вниз и, прикрывая лицо рукой, пытаешься идти вперёд. Холодный ветер, которого пару мгновений назад ещё и не было, начинает жалить маленькие пальчики рук и нежные детские щёчки.
«Куда подевались все взрослые? – думаешь ты. – Мама! Ма-ама! Папа! Где вы?»
Ты слышишь только свист холодного ветра.
Продвигаясь вперёд, прикрывая детское лицо от морозного ветра и слепящего снега, ты идёшь по дороге, ведущей к деревянным домам, мощные крыши которых уже обильно припорошены сугробами.
Детскими ножками шагая по снегу, ты оставляешь глубокие следы на земле. И хотя ты обута в шерстяные валенки, которые всегда так тепло грели тебя в самую сильную зиму, холод как ледяная змея заползает в самые маленькие щели на твоей одежде и обуви. Хруст за хрустом ты подходишь всё ближе к домам.
– Мама! Ма-а-ама! Мама, где вы? Папа!
Твои волосы облеплены белым снегом, руки покрыты мурашками, а кожа уже так задубела, что ты её не ощущаешь.
Вот ты прошла первую группу домов, и перед тобой вместо дальних домов валяются лишь поломанные доски, разрушенные крыши и размазанные следы горячей крови, в которой успевает растаять падающий снег.
– Мне страшно! Мама! Мамуля! Мамочка!
Впереди тебя зашевелился большой белый сугроб, и ты побежала к нему, надеясь, что твои родители спрятались в сугробе от чего-то большого и очень злого.
Но, подбежав к снежной глыбе, под слоем снега ты нащупала лишь белую густую шерсть, сугроб из которой с рёвом и горячим сопением вырос на три с половиной метра в высоту. Снег скатывался вниз, а взгляд твой поднимался всё выше и выше. Огромная массивная гора повернулась, и твоё дыхание словно замёрзло ледяным комом в груди, ноги подкосились, и перед тобой уже стоит «белая смерть» – огромный белый грилз, глаза которого горят синим цветом, а из пасти капают кровавые капли. Хриплое дыхание и запах из его рта доносился с самого его роста, и у тебя уже не хватало ни сил, ни смелости закричать:
– Мамочка… спаси меня…
– Мама! – закричала Астра, пробудившись от кошмарного сна. Её маленькие пухлые губки дрожали, по нежным детским бархатным щекам двумя ручейками бежали тёплые слёзы.
Маленькая девочка шести лет сидела в кровати, застеленной тёплыми пледами и одеялами из шерсти северных рогатых висаров, олихаров, бикторов. Комнату освещал тусклый свет огня, горящего в камине.
Плотно сколоченная деревянная дверь дома стремительно распахнулась, внося в помещение морозный зимний сквозняк, и в дом вбежала женская фигура, одетая в чёрные и белые меховые одежды. Это была высокая стройная сильная женщина со светлыми густыми волосами, завязанными в тугую косу. На правой стороне лица была завязана плотная серая повязка, закрывающая пустую глазницу. Глаз свой она потеряла две зимы назад, во время охоты на биктора, когда рогатина, которой удерживали грозного хищника, обломалась, и тот своими острыми когтями зацепил лицо молодой охотницы.
– Я здесь, моя сладкая, я здесь, моя жизнь, – успокаивала мама девочку, обнимая своего ребёнка. – Мама всех прогонит, мама защитит, а папа будет оберегать нас обеих. Тебе опять приснился страшный сон?
– Мама, меня опять во сне съела белая смерть, – плакала Астра. – Мамулечка, меня что, правда съест грилз?
