Весна, 1992 год
До конца моей смены оставалась ещё пара часов, когда Михалыч, наш охранник, ворвался в кухню с взволнованным лицом. Обычно всегда невозмутимый и спокойный как танк, сейчас он выглядел испуганным. И это сразу отозвалось во мне неприятным предчувствием.
– Иришка, мне надо уехать. Срочно. Жена позвонила из больницы, её скорая забрала с подозрением на инсульт.
– Ничего с-себе, к-конечно, езжай, – закивала я, разволновавшись за жену Михалыча не на шутку.
– Не знаю, как я тебя одну тут оставлю, до Котова пытался дозвониться, но он трубку не взял. И Олег тоже. Дрыхнут поди…
– Да л-ладно, не п-переживай, Михалыч, уже рассвет скоро. Вряд ли кто-то п-придёт. Я з-закроюсь, да и всё.
Наше круглосуточное бистро на окраине города считалось тем ещё злачным местечком. Но никто не смел устраивать здесь беспорядки, потому что хозяин заведения был известным в криминальных кругах человеком, которого уважали и боялись. Все знали: в случае чего, расплата будет жестокой. Именно поэтому в ночную смену дежурил всего один бармен и один охранник. Сегодня это были я и Михалыч.
– Тогда я побежал, Иришка. Такси уже вызвал. Ты давай, сразу закрывайся за мной, а если даже кого и принесёт в такой час, то чёрт с ними.
– К-конечно, Захар Михалыч. Н-надеюсь, с вашей с-супругой всё будет хорошо!
Оставшись одна, я закрыла дверь на металлический засов и отправилась за барную стойку подсчитывать кассу за прошедшие сутки. Готовиться к передаче смены. Через пару часов уже должна была подойти Галина, моя коллега.
Глаза слипались, я потёрла их ладонями и уставилась в журнал. От усталости все цифры сливались, и становилось душно, но я заставила себя сосредоточиться. Расстегнула две верхних пуговицы на блузке, подтянула ближе калькулятор и принялась тыкать в него перевернутым карандашом, на конце которого имелась стирательная резинка. Так гораздо удобнее, чем пальцем.
В помещении стояла обычная для этого времени суток тишина. Она мне нравилась. Я чувствовала спокойствие и даже умиротворение.
Все мои знакомые поражались, как мне не было страшно работать по ночам в таком сомнительном месте. А я ничего здесь не боялась. Во-первых, меня тут воспринимали как маленькую девочку и берегли. Все коллеги были намного старше, я устроилась сюда барменом сразу после школы, и восемнадцать лет для них, казалось, почти то же самое, что двенадцать. Ещё нигде ко мне не относились с таким добром, никто будто даже не замечал моего заикания, и я это очень ценила. Михалыч, Олег, Галя, Маша и даже Котов – стали мне почти семьёй.
В своей же настоящей семье я жила как в аду. Отчим ненавидел меня. Мама пила и чаще всего даже не пыталась от него защищать. Старшая сестра год назад выскочила замуж и переехала максимально далеко от нас, в другой город. Я же была рада как можно больше времени проводить вне дома, в любом другом месте. Лишь бы не видеть мать с отчимом.
Работа в бистро казалась мне спасением. Как минимум сутки я чувствовала себя здесь человеком. Ну и собственные деньги стали приятным бонусом. Даже несмотря на то, что большую часть я отдавала отчиму, чтобы он хотя бы чуть-чуть поменьше меня доставал.
Погрузившись в бухгалтерию, я не сразу обратила внимание на какой-то шум, доносящийся с улицы. А потом прислушалась. Какой-то мужчина что-то кричал, звук его голоса становился всё громче и отчётливее до тех пор, пока я наконец не различила «Убивают, помогите!». Вздрогнула, когда в дверь бистро кто-то громко забарабанил. Да так, что стены затряслись.
Подошла ближе, чувствуя, как ускоряется от страха сердце. Сколько я здесь работала – ещё ни разу ничего подобного не случалось.
– Помогите! Кто-нибудь! Откройте дверь, убивают! – истошно орал мужской голос с той стороны.
