Осколки разбитой вазы усеивали паркет – острые, блестящие, опасные. Я старалась ступать осторожнее, пробираясь через разгромленную гостиную к дивану, но всё равно почувствовала, как мелкий осколок впился в пятку сквозь тонкий носок. Боль острая, но какая-то далёкая – сейчас есть вещи поважнее.
В правой руке зажат тест на беременность. Две розовые полоски проступили чётко, без намёков на сомнения. Я уже третий раз за утро его разглядываю, будто от моего взгляда что-то может измениться. Левой рукой пытаюсь удержать телефон – он звонит уже четвёртый раз подряд. Номер незнакомый, московский, начинается на 926. Обычно я не беру такие звонки – мало ли кто звонит, от страховых агентов до мошенников. Но сегодня не обычный день.
Квартира выглядела так, будто здесь прошёл обыск. Или ураган. Или то и другое одновременно. Выдвинутые ящики комода, из которых вывалилось бельё. Разбросанные по полу документы – страховки, договоры, квитанции за три года совместной жизни. Сорванные со стен картины – их стёкла тоже разбиты, добавляя блеска к общему хаосу. Диванные подушки распороты – я искала там тайники, глупо, конечно, но когда отчаяние берёт верх, делаешь странные вещи.
Только вот искала здесь я сама. Три дня назад, когда Александр не вернулся домой после очередной встречи с инвесторами. Он сказал, что едет на переговоры в загородный отель – обсуждать детали нового проекта с партнёрами из Сингапура. Даже название отеля назвал, я проверила – такой существует, в часе езды от Москвы. Но Александра там не было. Ни в списке гостей, ни на камерах наблюдения.
Три дня я переворачивала каждый уголок нашего дома, пытаясь найти хоть что-то, что объяснило бы его исчезновение. Сначала аккуратно, потом всё более лихорадочно. К третьему дню квартира превратилась в поле боя – моего боя с собственными иллюзиями.
За эти семьдесят два часа я успела многое. Обзвонила все больницы Москвы – начала со Склифа, потом районные, потом частные клиники. У меня даже список был, аккуратный такой, с галочками напротив проверенных. Везде один ответ – нет такого пациента.
Написала заявление в полицию. Молодой следователь, едва старше меня, вежливо объяснил, что взрослый мужчина имеет право исчезнуть, если захочет. Что нужно подождать. Что, возможно, у него появилась другая женщина – тут следователь деликатно кашлянул и отвёл глаза. Я хотела возразить, но вспомнила запах чужих духов на его рубашке и промолчала.
Проверила банковские счета – те, к которым у меня был доступ. Совместный накопительный – пуст, снято всё до копейки три дня назад. Кредитки – операций нет. Зарплатный счёт – там никогда много не было, Александр получал основные деньги на фирму.
И самое главное – нашла в его кабинете второй телефон. Это было вчера вечером, когда я в очередной раз обыскивала его стол. Телефон был спрятан за собранием сочинений Достоевского – полным, в двенадцати томах, которое он купил «для интерьера» и ни разу не открывал. Старенький смартфон с треснутым экраном, залепленным скотчем. Включился с третьей попытки – батарея почти села.
В телефоне была одна-единственная переписка. С контактом «М». Последнее сообщение датировано днём его исчезновения: «Всё готово. Вера ничего не подозревает. Встречаемся там, где договаривались».
Вера – это я. А кто такая «М»? Марина? Мария? Маргарита? Или это вообще мужчина – Михаил, Максим?
Телефон продолжает надрываться. На дисплее всё тот же номер – 926 и дальше цифры, которые ничего мне не говорят. Придётся ответить – может, это полиция с новостями. Или больница. Или…
