– Ти саабражяищь, что гаврищь?! Как балнис останца без мяс?!
– А что, гнилое им распределять?
– Какой гнилой?! Савсэм башка нет?! – Рустамов вытер платком потный лоб, Несмотря на работающий кондиционер, в отделе было душно. Его мощности явно не хватало на 80 кв. метров. Нужно было бы добавить хотя бы еще парочку таких чудо-агрегатов, но и этот, единственный,
Рашид с трудом «выбил» у администрации.
– Ну, я же не виновата, что холодильник сгорел! – Анна с отчаянием уставилась на начальника. – Как ему объяснить?
– Рашид Рустамович, в городском холодильнике сгорело реле. Уже неделю все мясо находится в неподобающем температурном режиме. Распределять НЕЧЕГО! Я всегда хожу на холодильник по пятницам, в прошлый раз все было нормально.
– Какой нормално?! Это – нормално? Ти в тюрма будищь! – от отчаяния Рустамов орал на товароведа, понимая, что та действительно ни в чем не виновата.
– Завитра в Обком со мной пайдощь, сама будищь обияснат!
– Завтра же суббота! – Анна с тоской посмотрела в окно. Там, с 5-го этажа Горпотребсоюза, открывался чудесный вид – широкая асфальтированная дорога, сужаясь в перспективе, уходила прямо к горизонту, на котором в голубом мареве виднелись горы. Это Агалык. Сегодня после работы, Аня должна была быть там…
– А этот идиот, Рустамов, вопит, что завтра надо идти в Обком партии…
Последние 4 года Аня с друзьями каждое лето по пятницам уезжала в горы на выходные дни.
Компания из 3-х семей собиралась на загородной конечной автобусной остановке с рюкзаками, палатками и 3-хдневным запасом еды. Радостно-возбужденные, шутя и беспричинно веселясь, предвкушая длиннющие 2 дня полнейшего слияния с чистой, не тронутой цивилизацией, природой, они заполняли половину автобуса. Доехав до последнего кишлака, шумная гурьба высыпала на пыльную площадку и, одев рюкзаки, отправлялась вверх по тропе до «своего» места. Шли часа полтора. Преодолев 3 затяжных подъема, еле шевеля ногами к 9-ти вечера, они, наконец, добирались до небольшой зеленой лужайки вдоль горной речушки. Поспешно освободившись от тяжелых ношь, женщины и дети бросались в теплую, словно ленивую, ласковую воду… Мужчины, покурив, ставили палатки.
Вдоволь накупавшись, подруги вытаскивали дрожащих ребят из Агалычки, переодевали их в сухую одежду и, затем, приводили в порядок себя. Потом, по неписанным, но четко соблюдаемым правилам, детвора шла собирать хворост и кизяки (сухие коровьи лепешки) для костра, женщины накрывали «стол», а мужчины тем временем, громко рыча и фыркая плескались в темном, но еще теплом озерце, образованном плотиной из камней, перегородившей речку. Сашка стелила на траву дастархан, Лерочка вокруг него устраивала «сидалища» из старых курток, одеял, и поролоновых матрасов, Аня нарезала помидоры для салата… Смыв дневную жару, мужчины устраивали из речных камней две стеночки на пртив друг друга, между ними разводили огонь и сверху водружали прокопченный 3-х литровый чайник.
Наконец все усаживались за поздний ужин.
– Здравствуй, Агалычка!!! (секундная пауза) – Гип-гип – УРА!!! – зычным, командным голосом провозглашал традиционный первый тост Коля.
– Ура! -Ура! -Ура! – дружно, по-армейски коротко, рявкала в ответ компания, включая детей.
– Неужели все это будет без меня? И какого черта мне делать в Обкоме? Что от этого изменится? Испорченное мясо станет неиспорченным? Или холодильник сам по себе заработает? Что я – мастер-электрик? Я не хочу, не хочу париться в 40-ка градусной жаре эти два дня! – с отчаянием думала Аня.
Она взяла лист бумаги, ручку и написала:
«Председателю Горпотребсоюза Хафизову Г. Р.
