- Ты утверждаешь, что я стал донором
для твоего ребенка?
Вадим надвигается на меня, словно
цунами, заставляет отступить и упереться спиной в стену.
- Нет, не совсем так…
Делаю глубокий вдох. Нос щекочет
пряный аромат парфюма, к которому я привыкла за все время
рядом с Вадимом. Я не могу больше жить на два дома. Пора
разобраться во всем.
- То есть я, владелец крупнейшего
международного медиахолдинга, два года назад сдал… кхм… свой
биоматериал в клинике для твоего ЭКО? – тянет скептически. - Зачем
это мне? Подзаработать хотел? Был у меня кризис в бизнесе, но не
настолько, – смеется раздраженно.
Зажмуриваюсь и сжимаю руки в кулаки.
Я и не ожидала, что он сразу поверит. Но мне не до смеха.
Сердце режет. Ровно пополам.
- Позволь мне объяснить, - пытаюсь
достучаться до этого циничного робота. – Я не знаю, как это
произошло. Но да. Почти два года назад мы с бывшим мужем сделали
ЭКО от донора. Я забеременела близняшками. Но потеряла одного
ребенка при родах. Мне так сказали тогда, но…
- Я сочувствую твоему горю, но не
имею к этому никакого отношения, - стальным тоном чеканит Вадим,
без грамма так называемого «сочувствия». – Или это новый способ на
меня ребенка своего повесить? Плюс сто за оригинальность, - и пару
раз в ладоши хлопает. Аплодирует издевательски.
В этом весь Вадим Шторм. Холодный,
бесчувственный, сметающий все на своем пути.
Сложно устоять перед разбушевавшейся
стихией, но я должна постараться.
- Наоборот, - стараюсь подавить
эмоции, чтобы общаться с ним на равных. С истеричкой он даже
говорить не станет. – Не повесить, - смело смотрю в его
огненно-карамельные глаза, которые вижу перед собой каждый божий
день, когда обнимаю и целую мою малышку. – Я хочу вернуть свою
дочь.
Секунда – и я оказываюсь заключенной
в кольце его рук. Вадим упирается в стену кулаками по обе стороны
от меня. И, кажется, он вот-вот продавит своей яростной силой
тонкую перегородку между комнатами.
- Не шути так, - прищуривается
угрожающе. – Алину выносила и родила моя жена. Я был рядом все это
время. Слишком дорого мне досталась МОЯ дочь! А то, что ты
говоришь, полный бред!
- Но ее настоящая мать – я! – фыркаю
ему в лицо, потому что терять больше нечего. – И дома ее ждет
сестра-близняшка. Рита. Они обе – наши с тобой дети…
- Убирайся, - цедит Вадим и
отталкивается от стены, увеличивая расстояние между нами. – Охрана
выведет тебя и больше не впустит в этот дом. Рискнешь похитить Алю
– и я отправлю тебя за решетку.
Делает шаг назад. И еще.
Разворачивается и идет к входной двери, чтобы прогнать меня.
Но я не могу его отпустить просто
так. Погибну, если потеряю свою малышку во второй раз.
Год кромешного ада. Жалкое
существование с половинкой кровоточащего сердца в груди. Слабые
попытки собрать себя по осколкам…
И вот теперь, когда появились
проблески надежды, Вадим решил обрубить все одним махом? И даже
выяснять не будет? Где же его пресловутый журналистский нюх? Где
профессиональная хватка? Где зов крови, в конце концов?
Ведь он – отец обеих малышек.
Сомнений нет. Слишком они похожи на него.
Стираю слезы со щек и наполняюсь
решимостью.
Ради наших детей…
Я не собираюсь сдаваться!
- Алю, как и Риту, родила я! – кричу
в его широкую спину. – И я докажу тебе это! – Вадим
оборачивается.
Дрожащими руками вытаскиваю телефон
из кармана, нахожу в памяти нужные файлы. Запускаю и на вытянутой
руке выставляю перед ним.
- Смотри!
Вадим бросает взгляд на экран – и
уже не может отвести. Будто загипнотизированный, изучает его.
Внимательно, недоуменно. С каждой секундой становится все
мрачнее.
- Что за…
За несколько месяцев до
событий пролога
