Валерия
- Аферистка!
В потоке холодных стальных ноток, что буквально вонзаются мне в
спину, я с трудом различаю некогда родной голос.
- Павлик, ты что? – оглядываюсь, придерживая корсет руками.
Стася, вжившись в роль подружки невесты, все это время заботливо
завязывала мне шнуровку. Но при виде разъяренного жениха, она
дергает ленты на себя, наспех делает узел и с фразой: «Маму Свету
позову», - убегает прочь.
- Это что? – в лицо летит мой паспорт. Каким-то чудом
перехватываю его и прижимаю к груди.
- Что? – взмахиваю пышными ресницами, подчеркнутыми тушью.
Долго я боролась, чтобы мне не переусердствовали с макияжем. И
все же получилось ярко. Неузнаваемо. Даже черные кудряшки
парикмахер выпрямил, иначе они в прическу не собирались.
Но Стася сказала, что мне так только лучше. И вообще я сегодня
сама на себя не похожа. «Слишком красивая», как она выразилась. Вот
только Павлик не оценил.
- Дуру из себя не строй, - пугает меня злобным рычанием. А сам
красный, как вареный рак, взъерошенный. И руки трясутся. – Открой и
объясни, что это, мошенница!
Страшно. И ничего не понятно.
Но я слушаюсь. Влажными пальцами скольжу по обложке паспорта,
оставляю следы на страницах.
- Мой документ, - пожимаю оголенными плечами. – Ничего
необыч…
Проглатываю окончание фразы и давлюсь им, срываясь в надрывный
кашель. В глазах резь, будто песка насыпали. Сквозь туман продолжаю
всматриваться в новую пометку.
В графе «Семейное положение» красуется штамп. До официальной
церемонии бракосочетания поставили? Но в строчке, где должен быть
указан муж, почему-то… не Павлик.
- Туманов Альберт Ильич, - проговариваю пересохшими от волнения
губами. Невольно цепляюсь за год его рождения, судорожно возраст
считаю и обреченно выдыхаю: - Почему меня расписали… со стариком! Я
его даже не знаю!
Поднимаю растерянный взгляд на жениха, жду поддержки. В глазах
слезы обиды стоят. Павлик ведь все решит? Исправит это
недоразумение?
Не отдаст меня никому. Конечно, нет! Мы же любим друг друга,
и…
- У меня проблемы теперь с Тумановыми из-за тебя, брачная
аферистка! – сыплет оскорблениями, а я совершенно ничего не
понимаю. – Решила подставить меня? Или сразу нас обоих облапошить?
Сотрудники ЗАГСа в деле? Хотела бизнес наш отжать, но нашла рыбу
крупнее?
По поводу бизнеса, конечно, громко сказано. Отцу Павла
принадлежит небольшая типография на окраине. Но деньги никогда не
имели для меня особой ценности. Чувства важнее.
- Да что ты говоришь такое? Я ведь контракт брачный подписала,
что мне сотрудница ЗАГСа от тебя принесла, - бросаю с обидой. - Не
спорила, ведь тебе полностью доверяю. На все согласна, а ты… -
всхлипываю, не выдержав.
- К-какой контракт? – заикаясь, дергает себя за галстук.
И делает резкий выпад в мою сторону. Не успеваю отскочить, как
он хватает меня за плечи.
Рывок – и меня встряхивает так, что одна из заколок слетает,
освобождая тяжелую от лака смоляную прядь, которая падает на лицо.
Сдуваю ее, но она, чуть поднявшись, тут же возвращается.
- Ты что натворила? – тонкие пальцы так грубо в кожу впиваются,
что синяки наверняка оставят. Любимое лицо искажено гневом.
Первобытным и неконтролируемым.
- Мамочки, - пищу я и зажмуриваюсь.
Мысленно отсчитываю последние секунды моей жизни. Павел страшен
в ярости. И меня не пожалеет.
- Руки убери, щенок, от моей жены, - бьет откуда-то сверху,
будто раскат грома.
Хватка тут же ослабевает, а следом грубые руки и вовсе исчезают
с моего тела.
Но гнетущее чувство надвигающейся опасности становится лишь
сильнее. Воздух вокруг наэлектризован, словно грядет гроза.
Широко распахиваю глаза и выглядываю из-за спины Павла на мощную
фигуру в костюме, что перекрыла дверной проем.
Незнакомый темноволосый мужчина пристально изучает нас.
