…Луан бежала, петляя между деревьями, чьи густые кроны веками хранили от напастей обитель сестёр-чародеек. Но воинам иноземного короля было чихать на неприкосновенность священной рощи, они чтили лишь приказы своего повелителя. А последний приказ гласил: доставить королю старшую, самую могущественную жрицу! Воинов было много, и они скакали на резвых конях, а она была одна и пешая. В конце концов они окружили беглянку плотным кольцом, торжествуя и злорадствуя, ибо теперь ей некуда было деться.
И тогда Луан превратилась в золотую птицу и взвилась в небо огненной стрелой! Напрасно взбешённые иноземцы посылали ей вдогонку стрелы с железными наконечниками: оперенье девы-птицы сияло в лучах восходящего солнца, слепя лучников, тяжёлые стрелы падали обратно на землю, не долетев до цели.
Однако Луан понимала: только здесь, в небе, она свободна. Стоит ей спуститься, и её поймают, рано или поздно. Поэтому, очертив прощальный круг над священной рощей, она полетела прочь, всё дальше и дальше от родных гор чародейного племени.
Луан летела весь день – над лугами и лесами, над бедными селениями с покосившимися хижинами и над каменными городами с дворцами и храмами, и везде видела отряды воинов, рыщущих в поисках разбежавшихся чародеек. Её маленькое птичье сердце трепыхалось от страха за сестёр, крепясь лишь надеждой, что большинство из них всё же успели скрыться.
К вечеру Луан достигла берега моря. Пенные волны бились о высоченные голые утёсы, над которыми вились стаи морских птиц: там, на скалах, было их гнездовье. Дева-птица стала плавно спускаться на крутой берег, чтобы дать отдых крыльям, как вдруг заметила королевских слуг, притаившихся меж камней – нетрудно было догадаться, кого они здесь караулят.
Луан не осталось ничего другого, как лететь дальше. Теперь под ней простиралось лишь море, холодное северное море с торопливыми барашками волн. А над ней нависало тяжёлое серое небо, окрашенное пурпурно-красными сполохами заката. Дева-птица прощалась с жизнью, готовясь к неизбежному мгновенью, когда уставшие крылья вконец откажут и она золотой звездой низринется в тёмную пучину.
И вдруг последний луч заходящего солнца высветил впереди кусочек тверди – крошечный островок среди бескрайнего моря. Но крылья её уже не держали, и сил не осталось никаких – кроме воли к жизни, что питала магию её племени. Лишь приказом этой воли, существующей как бы отдельно от её угасающего сознания, Луан заставила себя распрямить крылья и долетела до берега с порывом попутного ветра. А там рухнула вниз.
Она очнулась утром на мягком ковре из цветущих трав, согретая тёплым солнышком, снова в человеческом облике. С высоты холма, на вершине которого она оказалась, был виден весь остров – круглый, сплошь поросший травой и почти лишённый деревьев, орошаемый многочисленными родниками.
– Здравствуй, моя новая обитель! – сказала Луан.
Спустя некоторое время, восстановив волшебные силы, дева вновь обернулась золотой птицей и облетела свою землю тридевять раз. С каждым разом на оперении птицы появлялись новые россыпи камней-самоцветов. И с каждым разом вид острова удивительно менялся: сначала на голой равнине проросли молодые деревца, потом они вытянулись, разветвились, покрылись зеленью, цветами и плодами; затем меж деревьев появились ажурные кустики, увешанные гроздьями ягод, а следом цветы всевозможных очертаний и оттенков, какие только сумело родить воображение чародейки.
Обозрев свой чудесный сад, Луан осталась довольна. Теперь предстояло решить главную задачу: сделать так, чтобы на остров не смогли проникнуть враги её племени.
