Я словно кружилась на карусели с закрытыми глазами. Противно.
Мутит так сильно, что боишься, как бы не стошнило. Сил кружиться
нет, а вращение всё продолжается.
Открыть глаза? Веки свинцом налились – не поднимаются. И как
только меня угораздило попасть на эту карусель? И почему я катаюсь
лёжа?
Что происходит?!
Каскад ледяной воды обрушился как из ведра. Как-то сразу
полегчало. Дурнота прошла, зато стало чертовки холодно. И мокро.
Отфыркиваясь и отплёвываясь, я села в луже воды.
Села и застыла, широко открытыми глазами глядя на двух
испуганных девушек, в таком же немом недоумении разглядывающих
меня.
Обе – прехорошенькие. Одна блондинка, другая рыженькая.
Одеты странно. В какие-то старинные костюмы.
– Что за?.. – окончание фразы само собой увяло на губах. – Вы –
кто?
Девушки переглянулись.
Казалось, их испуг нарастает пропорционально моему.
– Я же говорила! Не стоило этого делать!
Голос блондинки звучал одновременно встревоженно и зло:
– Говорила же? Я с самого начала предрекала, что так оно и
будет: что-то пойдёт не так. И вот, пожалуйста!
Да уж, пожалуйста!
Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, верните меня кто-нибудь
домой!
Ущипните! Растолкайте! Разбудите!
– А что, собственно, пошло не так? Как я сюда попала? Кто-нибудь
может мне объяснить, что происходит?
Девушки снова переглянулись.
Рыженькая сделала шаг вперёд, но как-то не слишком уверенно,
словно нехотя.
– Ты кто? – спросила она. – Как тебя зовут?
– Алина.
Блондинка испуганно ойкнула, зажав рот ладошкой и села на пуфик
в стиле а-ля мадам Помпадур.
– Доигрались! – только и выдохнула она. – Что же теперь будет?
Эвелин? – обратилась она к рыжей. – Что нам делать?
В это самое мгновение я оглушительно чихнула и решила, что для
начала неплохо было бы выбраться из ледяной лужи.
– Сначала Эмме… ну, или тому, кто сейчас выступает в теле Эммы
нужно переодеться, – уверено заявила рыженькая.
Мой мозг, кое-как справившись с последствиями шока, начал
потихоньку работать.
Комната, где мы находились, вызывала оторопь.
Будто я попала на съёмки какого-то фильма, в павильон, тщательно
реконструированный под викторианскую Англию.
Большая, просторная, квадратная, с французскими полукруглыми
арочными окнами. Набита аксессуарами до потери художественного
вкуса. При этом весь интерьер отличался монументальностью. Повсюду
дерево.
Очень много дерева.
Мебель массивная, тяжёлая. Явно дорогая.
Заметив мой испуганный взгляд, мечущийся по комнате, девушки
притихли.
– Эмма, – взяла меня за руку рыженькая, – иди за мной! Тебе
нужно переодеться, иначе простынешь. Эльза? А ты ступай за
мамой.
Блондинка кинула:
– Хочешь ей всё рассказать?
– Раз Эмма, наконец, доигралась и попала в неприятности, нам не
удастся этого скрыть. Уж лучше признаться во всём и сразу. Может
быть родители сумеют всё исправить?
Я покорно следовала за рыжей красоткой.
Поднявшись по лестнице, мы прошли по коридору и вошли в спальню
с голубыми гобеленами и пышным балдахином над двуспальной
кроватью.
Пока Эвелин помогала мне переодеваться, мы не обмолвились ни
словом.
Я упорно пыталась пробиться сквозь волны беспамятства,
охватившее сознание.
Самое странное, что я прекрасно помнила, кто я такая – Алина
Орлова, неполных восемнадцати лет от роду. Родилась, выросла,
проживаю в Воронеже, студентка второго курса Воронежской Академии
искусств по специализации живопись.
Звёзд с неба не хватаю, но мне и без них неплохо.
Живу обычно, классическим способом: никому не докучаю, никого не
осуждаю и наше вам почтение.
По гороскопу я – весы. Классические. То есть люблю порядок и
справедливость во всём, нуждаюсь в уравновешенности и в
гармонии.
У меня всегда было очень много приятелей. Не друзей, а именно
приятелей. Людей, с которыми можно потрепаться за жизнь о том, о
сём и ни о чём. Близко подпускать к себе людей я не люблю.
