Еще один сон
Звонок на урок зазвенел как всегда неожиданно. Я еще пробегала
взглядом конспект, в класс, гомоня, еще забегали опоздавшие,
разношерстная компания на задних рядах все никак не могла разойтись
по своим местам, время от времени взрываясь разноголосым гоготом.
Еще со скрипом двигались стулья, шуршали тетрадки, стучали
карандаши, кто-то даже успел запустить в соседа смятым комком
бумаги. Наконец установилась относительная тишина, и я перевела
взгляд на классный журнал, небрежно шлепнутый дежурным на стол. 11…
«ЧУ»? Что еще за класс такой? Сколько помню, у нас в школе всегда
были «А», «Б» и «В», в один год даже «Г» набрали, но потом все
равно расформировали, распределив учеников по трем другим классам.
Откуда взялся «ЧУ»? И что за странное обозначение?
Продолжая недоумевать, я открыла свою страницу. Хм, «Красота
спасет мир»? Это что вообще такое? Название предмета? Какой же
креативный методист исхитрился так обозвать обычную историю
искусств? И темы занятий звучат, как музыка: «Красота и ее
проявления», «Красивое в нас: рефлексия и самоанализ», «Красота в
глазах смотрящего», «Лицо – зеркало души»… Все написано моей рукой.
Выходит, я сама разрабатывала этот предмет? И мне позволили это
сделать? Хм… Ладно, пока поведу перекличку, а там, глядишь, в
голову придет что-то дельное.
- Так, кто сегодня отсутствует? Анчутка?
Странные фамилии у учеников.
- Анчутка?
- Нет его, – гавкнул кто-то с первой парты.
Я подняла голову и встретилась с преданным взглядом темных
собачьих глаз на пятнистой шерстяной морде. Заостренные кончики
длинных ушей чуть подрагивали над высоким с залысинами лбом.
- Ты кто?
- Псеглавцев! – бодро пролаял тот, выкатывая грудь колесом.
Я с сомнением оглядела мохнатого детину, с трудом умещавшегося
за обычным столом, изучила торчащие из рукавов школьной формы лапы
с толстыми черными когтями, по себя содрогнулась и перевела взгляд
на его соседа. И зря – на меня с готовностью оскалилась еще одна
песья морда, пошире и помассивнее предыдущей. Ее обладатель
отрапортовал, не дожидаясь вопроса:
- Полканов здесь, Вторуша!
Вторуша Полканов… думаю, лучше сейчас ничему не удивляться. Я
снова уткнулась в журнал, пробегая глазами список. Анчутка,
Банников, Баюнов, Вазильник… хм… Злыднев, Коргоруша, Лесавкова,
Лешаков… Маргана Маргастова… вот же дали имя ребенку… Навьиных
целых трое… А вот и Псеглавцев с Полкановым. Я нахмурилась –
следующую фамилию «Полозов» кто-то зачеркнул и черным маркером
вывел поверх «Кощеев». Что за хулиганство! Классный журнал –
священная вещь, исправления в нем недопустимы, а если такое
случается, то следов не должно остаться ни в коем случае! А здесь
позорная надпись лезет в глаза и прямо на моей странице… стыд-то
какой.
- Кто это сделал? – Я обвела класс напряженным взглядом.
Разнокалиберные лица, рожи и морды, притихнув, уставились на меня в
напряженном ожидании. – Кто испортил журнал, я спрашиваю?!
- Так это… Кощеев, наверное, испортил, – отозвалась бледная
девица с густыми зелеными волосами. Из-под длинной челки злорадно
блеснули нечеловечески прекрасные глаза. – Точно он!
- Кощеев, который Полозов? – сердито уточнила я, дождалась кивка
и грозно вопросила: – Где этот хулиган?
- А он нам не сообщает, – надув губы, протянула зеленоволосая. –
Вечно бродит, где хочет.
- Что значит, где хочет?
- А что? Он такой.
Любая змея на моем месте давно изошла бы дымом от возмущения. Но
я-то уже не змея.
- Твоя фамилия? – Я наставила указку на зеленоволосую.
- Купальская.
- По списку вас должно быть трое. Где еще две?
Девица хихикнула и прикусила губу мелкими острыми зубками. В
наступившей тишине смешок прозвучал, как дребезжание треснувшего
стакана.
