- … Новгородская иконопись отличалась… отличалась от других. Она
была очень яркой… по цвету. Круче, чем московская. Простота рисунка
и еще этот… символизм. Самый популярный… образ в новгородской
иконописи – Георгий Победоносец.
- Хорошо, Левкин. Приведи пример.
- Ну-у… «Битва новгородцев с суздальцами»?
- Подумай, как следует. Какая известная икона изображает битву
Святого Георгия со змеем?
Подсказка не возымела действия. В ответ раздался томительный
вздох, наглядно демонстрирующий глубину терзаний мающегося у доски
ученика. Боря Левкин не был отпетым двоечником, но новгородская
иконопись определенно занимала последнее место в списке его
жизненных интересов. Глядя в остекленевшие глаза подростка,
становилось ясно – не выучил.
- Итак, кто может ответить?
М-да, «лес» рук! Хотя нет, одна все-таки тянется: будущая
медалистка Алина Силина на первой парте как всегда все знает.
- Алина…
- Икона пятнадцатого века «Святой Георгий», из собрания
Третьяковской галереи, - вскочив, бодро отрапортовала та.
- Спасибо. Можешь садиться… – Каждый раз, как слышу от нее
правильный ответ, так и подмывает задать вопрос покаверзней,
например, что-нибудь из внешкольной программы. Но нет, нельзя! Она
обязательно растеряется, начнет краснеть, заикаться, потом и вовсе
расплачется и как минимум неделю будет переживать свой позор… Нет
уж – медалистов у нас в плане немного, по правде сказать, кроме
Силиной, больше никого. – И ты, Левкин, садись тоже! Тройка.
Воспрянув духом, тот бодро зашаркал к своему месту.
- Запишите следующую тему: «Мастера-иконописцы XIV-XV веков».
Записали? Кто сегодня дежурный? Рыбников? Достань из шкафа
проектор... – Я отложила мел, вытирая пальцы мокрой салфеткой.
Мои ученики лениво зашуршали тетрадями. На задней парте Левкин и
его приятель Мамонов исподтишка обменивались тычками. Я строго
поглядела в их сторону, и оба нехотя прервали это увлекательное
занятие.
Проектор, ввиду почтенного возраста, уже давно стоило отправить
в утиль, но, к сожалению, он хоть и с перебоями, но до сих пор
работал. А раз работает, значит, замены не требует – такова
железная логика школьного завхоза. С некоторой опаской я повернула
выключатель. Внутри проектора что-то скрипнуло, он подпрыгнул, едва
не свалившись со стопки учебников, на которую был водружен, и
неуверенно замигал. Класс затаил дыхание. Каждый раз это напоминало
лотерею: взорвется, не взорвется…
К общему разочарованию, помигав, прибор успокоился, выдал
дрожащий синеватый конус, и я, сделав знак выключить свет,
поставила первый слайд.
- Так, внимание! Смотрим на экран! Икона «Богоматерь Донская»
знаменитого византийского художника Феофана Гречинина, более
известного у нас как Феофан Грек…
Изображение дрогнуло и померкло, погрузив аудиторию в темноту. Я
дернула рычажок, но тщетно: проектор более не подавал признаков
жизни, зато от него начал распространяться запах горелой
пластмассы. Класс за моей спиной оживился, послышались довольные
смешки, кто-то пронзительно засвистел.
- Так, что за шум? Тихо! – Я постучала указкой по столу. – Маша
Зимина, включи свет!
Поименованная ученица встала, протягивая руку к настенному
выключателю. Тот огрызнулся искрой, Зимина отскочила с визгом,
кое-кто из девочек с удовольствием ее поддержал. Парни загудели,
злорадно комментируя происходящее, раздался громкий гогот, на
задних рядах заверещали и плачущий голос пожаловался:
- Марина Алексеевна, мне Левкин карандаш в ухо засунул!
- О, Господи… Левкин, немедленно вынь карандаш или выйдешь из
класса! Остальные – тихо! Тихо! Все замолчали! – Указка с треском
переломилась о столешницу.
Гул стал звучать на полтона ниже.
- Если сейчас же не будет тишины в классе, то в конце урока все
пишут контрольную! – дрожащим голосом пригрозила я, чувствуя, как
внутри поднимается волна неконтролируемого бешенства.
