Победа в лабораторных условиях

Работа на фабрике заканчивалась с первым вечерним ударом колокола. Нужна была определённая сноровка, чтобы точно в это время сложить инструменты, снять фартук и выскочить за двери до того, как перед ними соберётся длинная очередь.

Генрих был, во-первых, шустрым, а во-вторых, опытным – он успел вылететь на улицу до того, как образовался затор, глотнул воздуха и закашлялся.

В Нижнем Шеане вторую неделю стояла удушающая жара. Город насквозь провонял тухлой рыбой. Про себя Генрих думал, что от этого запаха уже не избавиться – как ни мойся, всё равно останется. А пыль въелась в волосы, кожу и одежду – тоже, кажется, навсегда.

Мимо по широкой улице прошёл Жёлтый патруль. Генрих проводил отряд взглядом – под светящимся магическим куполом наверняка было прохладно и свежо. Белые костюмы и жёлтые солнечные плащи патрульных ничуть не испачкались.

Отвернувшись, Генрих сплюнул на брусчатку, растёр ботинком плевок и протянул: «Подумаешь!»

Не станет он им завидовать, вот ещё. И нарочно свернул в проулок вместо того, чтобы короткой дорогой пойти по улице следом за патрулём.

Из-за жары город казался опустевшим. Все, кто уже закончил работать, попрятались по домам, половина лавок из-за опущенных ставней казались закрытыми, хотя двери то и дело отворялись. Проходя мимо булочной, Генрих принялся свистеть себе под нос матерную песенку, которую сегодня подслушал у красильщиков в цеху – это отвлекало от мысли о том, каково сейчас было бы съесть кусок свежего хлеба. Или не очень свежего. Даже сухарь, пожалуй, был бы неплох.

Генрих сегодня остался без обеда – на последнем уроке он увлёкся решением задач с новой формулой и совершенно забыл о времени, так что ему не досталось даже сомнительного фабричного супа. Вместо него – затрещина от мастера за опоздание. А от завтрака остались только воспоминания.

В карманах было полно всякой всячины, но только не денег – не то чтобы он надеялся их там отыскать. Зато там валялись моток проволоки, отвёртка, складной нож, пара почти разрядившихся кристаллов и прочая мелочёвка. Потерев пальцем бок кристалла, Генрих принялся оглядываться по сторонам. Он не сомневался, что ему что-нибудь подвернётся. Он рассматривал старые серые дома, и тут ему на глаза попалось открытое окно.

Он подошёл ближе и осторожно заглянул.

В мясной лавке сломался ветряк, и толстяк-хозяин изнывал от жары. Он обмахивался грязным серым фартуком, но, похоже, помогало это мало. Стараясь не попасться на глаза, Генрих присмотрелся к ветряку – он слабо подёргивал серо-коричневыми от пыли лопастями, но не двигался и не давал никакой прохлады. С ветряками за это лето Генрих имел дело неоднократно, но вот так с ходу определить, что случилось с этим старичком, конечно, не мог. Хорошо, если просто перегорел кристалл или стёрлись шестерёнки. А если что-то треснуло в моторе?

Мясо на магическом леднике выглядело ещё привлекательнее, чем булки. Сразу представилось, как мама обрадуется, если он принесёт домой цыплёнка или несколько бычьих хвостов.

Мясник перестал обмахиваться фартуком и им же вытер пот со лба и из-под длинных мокрых усов. Покряхтел.

Генрих прикусил губу – и решился. Пригладив волосы, он открыл дверь в лавку и вошёл. Мясник дёрнулся было, заулыбался – и тут же скис, увидев его.

– Нету для тебя ничего, – рявкнул он, – пшёл вон! Близко не подходи к моей лавке, пока твоя мамка-шлюха не вернёт деньги!

По позвоночнику прошёл холодок, в желудке стало тяжело, на языке – горько. Но Генрих удержал резкий ответ и заискивающе наклонил голову:

– Не ругайтесь, сударь Рейдж. Я на следующей неделе на фабрике получу деньги, сразу вам принесу, всё до медяка. Триста кредитов.