==================================
1=================================
Птица летела неправильно. Это заметно даже с такого жуткого
похмелья, закономерно догнавшего меня сегодняшним утром. Лёжа на
кровати, которую ненавидел вот уже четвертый год, я пытался
сфокусировать зрение на переплете окна. Смотреть на трещины в
потолке не очень-то и хотелось. Изученные вдоль и поперек за все
это время, они плыли перед глазами при каждом движении головы.
Конечно, я не великий специалист по различению степени похмелья,
но, кажется, убиваемый алкоголем мозг сегодня посетило одно из
самых выдающихся. Элитное такое. Очаровательное, как Сюзи.
Сука.
Еще раз перебрал в памяти события прошлого дня, почему-то уже
без горечи вспоминая ранее утро и Сюзан, целующуюся с каким-то
малорослым мексиканцем в машине, которая привезла ее к моему дому.
Это был верх наглости. Да, тогда меня охватил приступ гнева, не
отрицаю. Но хорошо, что я все-таки ее не ударил. А хотелось, ой,
как хотелось. Она бы меня засудила.
Зато, видели бы вы лицо Сюзанн, когда в результате долгих
звонков в дверь перед ней на крыльцо шлепнулись три ее платья, две
ночные пижамы и зубная щетка. Петунью, росшую в большом вазоне на
крыльце, конечно же, жалко. Поломало коробкой с плюшевыми
игрушками, но несильно так, точно, выживет. По крайней мере, мне с
балкона было незаметно сильных повреждений. А вот позволить жить в
моем бунгало зубной щетке, чья хозяйка только что целовалась с
каким-то мексиканцем, я уже не мог.
У меня фобия, наверное, Но во время учебы в институте в нашей
группе был один парень мексиканец. Маленький, вертлявый и
улыбчивый. Всем бы хорош парнишка, да вот зубы у него были очень
гнилые. С тех пор я почему-то подспудно считаю, что у всех
мексиканцев плохие зубы. Несправедливо. Нетолерантно. Понимаю. Тем
более, понимаю, что их наркобароны могут себе хоть бриллиантовые
зубы вставить. Но сделать с собой ничего не могу. А вчера Сью
целовалась с таким же мексиканцем за несколько секунд до того, как
решила войти в мой дом! Неужели после такого можно оставить ее
зубную щетку?
Я шевельнул головой, зачем-то прорисовавшей в мыслях события
прошедшего дня, и понял, что вспоминаю совсем не о том, о чем надо.
Окружающая комната накренилась, Любимые трещинки на потолке, так
удачно складывающиеся в очертания летящей птицы, потеряли четкость,
расплылись, а тупая, откровенная и всепроникающая боль пронзила
виски с такой силою, что стало жаль алкоголиков, ежевечерне
накачивающихся в барах национального парка отдыха. Птица на потолке
расплылась. Птица, летящая в светлом проёме окна – не шевельнулась.
Наверное, я сам в бар вчера вечером пошел зря. Шевельнув плечами,
понял, что кровать все-таки ненавижу больше, чем Сюзанн. Пить нужно
меньше.
Попробовал подняться и вдруг обнаружил, что чувствую себя не на
тридцать четыре года от роду, а как минимум на сто двадцать. Болело
все. И этот отвратительный звук шелестящей бумаги. Откуда он? Надо
ж было так нажраться… Русскую водку запивать мексиканской текилой.
И абсентом. Вспомнил! Точно, вспомнил! В баре нашего городка
заправляет Василь. А он русский. Причем, не просто русский, а
выросший в Сибири. Не знаю, как у него в отношениях с медведями, но
с клиентами он обращается просто очаровательно. С добрейшей
желтозубой русской улыбкой и рюмкой за счет заведения. Это, я вам
скажу, работает куда круче, чем объявление о скидке в девяносто
процентов. И беда в том, что вчера я этой уловкой и воспользовался.
Потому что Сюзанну вчера вечером возле моих дверей целовал
мексиканец. Потому что я одинок вот уже почти четыре года, и
хочется, чтобы рядом был кто-то понимающий меня. А ближе всего
сейчас – вот эта птица из трещинок в старом, покрашенном белой
краской, потолке.
