– Мы ведь друг друга даже не вспомним, – голосом, полным первородной тоски, робко пробормотала Она.
– Не вспомним. Ты знаешь, таковы правила.
– Но ведь это не честно! Не честно, мать вашу! Почему именно мы! Почему я, почему ты, почему нельзя все изменить! – Она обернулась к нему. В ее глазах блестели слезы, губы дрожали, едва заметный румянец заливал смуглую кожу.
Видеть свою любимую Душу такой разбитой было выше Его сил. Но, увы, таковы правила игры. Игры, древней как мир. Все, что Он сейчас мог сделать – так это прижать ее к себе, ведь, возможно, это будут последние объятия перед перерывом длинною в человеческую жизнь.
– Негоже в Обители ругаться столь бранными словами. Выше нос, – Он обреченно улыбнулся, глядя на фантастическое звездное небо за ее спиной. Он родится немногим раньше нее по земным меркам и совсем скоро будет видеть совершенно другие, земные пейзажи, пусть и для нее в Высшем мире время его отсутствия покажется вечностью, но это будет завтра, а пока – есть только Она и весь мир на ладони.
– Как я могу поднять выше нос, когда мы буквально обречены! Мы же в итоге возненавидим друг друга там, ведь мы не вспомним договора, не узнаем, что так просто было нужно! Ну неужели иначе никак!
– Ты знаешь, что никак, – ловким движением пальца Он вытер соленую слезу с любимой щеки. – Увы, только я люблю тебя настолько сильно, чтобы согласиться причинить тебе величайшую боль в грядущем воплощении. Но это все во благо, только так ты сможешь пройти положенный путь, только так обретешь мудрость, примешь мир таким, какой он есть, и научишься безусловно любить, не требуя ничего взамен. Только так ты сможешь отпустить мою руку…
– Но я не хочу тебя отпускать! Не хочу, чтобы ты проходил через это, чтобы причинял мне боль, раз за разом растаптывая и сжигая мое сердце до тла, становясь для меня в итоге никем! Так же нельзя, никто не должен проходить через такое! Ни я становиться жертвой, ни ты моим палачом! – Она шептала эти слова, превозмогая исполинский ком в горле, ненавидя идиотские правила, впервые за всю свою тысячелетнюю историю готовая сдаться и отказаться от очередного воплощения. – А вдруг я не выдержу? Вдруг утону в этой боли, в этом горе, но так ничему и не научусь? Обозлюсь на весь мир и стану только хуже! Вдруг это – выше моих сил?
– Ты сможешь. Ты всегда справлялась, – Он знал, что прав. Она и правда была одним из самых сильнейших воинов, каждый раз выходящим из любой игры в жизнь победителем. – Только так ты сможешь стать светом для всех остальных, только так станешь той, кем должна.
– Но я не хочу становиться светом, если тебя рядом в итоге не будет! Если именно ты должен загнать меня в кромешную тьму, – Она почти рыдала, а все, что мог Он теперь – так это выводить успокаивающие круги на ее спине. Выбора у них отныне не было.
– Темнее всего перед рассветом, так ведь говорят на Земле, и ты им станешь, тем самым рассветом, несмотря ни на что, я в тебе ни минуты не сомневаюсь.
– А что же будет с тобой? Что останется от тебя, когда ты практически уничтожишь человека, который будет любить тебя так сильно? Неужели и ты готов через это пройти?!
– Я не знаю, но думаю, что и я справлюсь, так или иначе. Человеческий век короток. Оглянуться не успеешь, и, когда все закончится, мы снова будем вместе. Вот так же сидеть на вершине мира, любоваться на звезды и со смехом вспоминать пройденный путь.
– Я хочу быть с тобой вместе и там, не только здесь. Мы ведь столько к этому шли, боролись за это право, – Он любил до безумия, когда эта тысячелетняя Душа превращалась в милого, светлого, пусть даже плаксивого ребенка.
– Кто знает, быть может, в другой раз… Но договор подписан, правила оговорены, и изменить их мы не в силах, только принять и шагнуть в неизведанное. А пока, давай насладимся последними мгновениями. Завтра начнется наш путь…
