Никогда не заговаривайте с
неизвестными, сказал классик. Или что-то около того. И был прав. Не
заговаривайте, особенно мартовской ночью на пустыре. Потому что кто
знает, куда заведёт вас этот разговор! Ирка Семёркина однажды
попробовала, слышали, что из этого вышло?
Все имена, события и детали
вымышлены.
Все совпадения случайны.
- Ирина Васильевна, задержитесь, пожалуйста, нужно
поговорить.
Визит коменданта общаги, в зале которой Ирка только что
закончила танцевальное занятие на несчастных шесть человек (ой нет,
на целых шесть человек!), не предвещал ничего хорошего.
- Конечно, Анна Семеновна, я вас слушаю.
Анна не была вредной, Анна была пугливой. Она была готова
пускать в здание и танцоров вроде Ирки с группой, и любителей
настольных игр, тем более что половину из них составляли местные
студенты, и анимешников, и додатком к тому всякой твари по паре. Но
если вдруг кто-то из верхнего начальства начинал интересоваться
тем, что это такое происходит в общежитии № 13, Анна тут же
поднимала лапки кверху и говорила – а ничего. Вот и сейчас в
соседнем общежитии № 11 вчера случилась драка с тяжкими телесными,
полицией и всеми удовольствиями, и Анна несчастным голосом
сообщила, что ей уже сказали - будут всё проверять. И поэтому –
чтобы духу Иркиного в зале не было примерно две недели, а лучше –
до конца месяца. Что? Вечеринка на восьмое марта? Да вы с ума
сошли, голубушка! А если тут у меня проректор придёт и будет
проверять, что я ему скажу? Вот, то-то. Ничего личного, такие
правила. Да, деньги за март отдайте сейчас. Конечно, за то, что уже
провели. Сколько было занятий? Два? А что так мало? Только первая
неделя? Ну ладно.
Ирка мрачно кивнула, пересчитала ещё раз в уме оставшийся доход
от занятия, поняла, что на него не то, что подарок себе не купишь,
а даже и еды нормальной к празднику, что зарплату на работе дадут
только десятого марта, а сегодня всего лишь шестое. Оделась –
несмотря на как бы уже весну, природа одарила двадцатипятиградусным
морозом, и поплелась домой.
Можно было пойти на остановку и подождать транспорт, но в
половине десятого вечера да по холодку транспорт был чем-то из
разряда волшебной сказки. Ничего, подумала Ирка, дойдёт, не
развалится.
Телефон тренькнул, сообщая, что кто-то написал в вайбер. Вдруг
по делу? Тьфу, Димка. Бывший, с которым расстались… ну просто
расстались. Он сообщил, что нашёл любовь всей своей жизни, а она
вдруг поняла, что устала от него. Конечно, сердце то и дело ныло,
потому что был он свой до чёртиков, и как его такого – отпустить,
но не было у неё такой власти над ним, чтобы не отпускать. Поэтому
как вышло, так вышло. Но иногда у Димки с той любовью случались
осечки, и он по старой памяти напрашивался в гости. Спал на диване
в большой комнате, на большее претендовал, конечно, но Ирка
отшивала. То есть пыталась.
Ирка не умела говорить «нет». Она, ясное дело, умела произнести
три заветных буквы, и смысл их понимала отлично, но когда тебе в
глаза смотрят и о чём-то просят – никак не могла отказать. А потом
костерила себя, на чём свет стоит.
Вот и сейчас: «Пусти переночевать, у меня полный трындец».
Пусти переночевать, накорми ужином, завтраком и как бы ещё потом
не обедом. Пусти в стиральную машину – у него нет. Дай высушить
трусы. То есть классика – лисичка на лавочку, хвостик под лавочку.
Так кушать хочется, что жить негде. Ирка, не задумываясь, ответила
кратким «Нет» - написать-то проще, чем в лицо сказать. И так всё
плохо, ещё только не хватало на Димкину рожу смотреть и его
страдашки полночи слушать. Да и кормить его нечем, а сам он ни в
жизни не догадается еды принести.
«Ну Ира, ну ты чего». Его любимая фразочка. Ну ты чего.
