Белоснежные хлопья снега с хрустом
разлетались под напором моих горных лыж. Ласковое солнце светило в
глаза, и мир казался чудесным. Внезапно, из-за яркого света я не
справилась с небольшим пригорком и улетела в снежный сугроб.
Приоткрыв глаза, я увидела, как на всех порах в мою сторону бежит
спортивный красавец блондин со сноубордом в руках. Опустившись на
одно колено рядом с сугробом, он трепетно взял меня за руку,
посмотрел своими очаровательными голубыми глазами и спросил:
- Я могу Вам чем-нибудь помочь милая
барышня, - услышала я бархатный баритон своего спасителя. – Может
Вам подушку принести, или одеяло?
Дикий хохот постепенно возвращал меня
к реальности. Надо мной возвышался мрачной скалой тучный Ярослав
Борисович и с укоризной смотрел в мои светлые очи.
- Спать на лекциях недопустимо, Фея.
А тем более - на моих. Всё в волшебном мире летаете, крылышками
звеня? Высыпаться надо ночами, а не гулять, - с ехидцей добавил
он.
- Извините, это больше не повторится,
- похоже, я начинала краснеть.
Но требовательный Ярослав Борисович
уже потерял ко мне всякий интерес и возвращался на кафедру,
монотонно диктуя очередной скучный материал, попутно думая о том,
что окружающим его молодым балбесам никогда не постичь гениальные
труды Шопенгауэра и Канта.
«И зачем только в Государственном
университете дизайна и технологий ввели философию? На этот
риторический вопрос не смогут ответить даже самые великие умы
человечества», - думала я.
- Ну ты даешь, Фейка! – восхищенно
цокнула языком моя подруга Катя, сидевшая рядом. – Ты явно
нравишься нашему старому Аполлону, раз он постоянно делает тебе
замечания.
- А ты тоже хороша, тоже мне, еще
подругой называешься. Не могла разбудить?
- Зачем же тебя было будить?
Полноценный здоровый сон полезен для красивого цвета лица, а то ты
и так сегодня неважно выглядишь, - Катя всегда рубила
«правду-матку».
- Ну не на лекциях же! Теперь я в
очередной раз опозорилась перед мужчиной моей мечты. Тяжело
вздохнув, я мечтательно воззрилась на объект своих самых сладостных
грез – Вадима Емелина. Он сидел несколькими рядами ниже и шептал
что-то на ушко своей ослепительно-красивой соседке Лике.
- Губа у тебя, Фей, не дура, -
прошипела мне Катя под гневные взоры Ярослава Борисовича в нашу
сторону.
Как Вы уже поняли, меня зовут Фея.
Данному подарку судьбы я должна быть благодарна своему любящему
отцу – Тимофею Егоровичу, который двадцать лет назад, держа
маленькую сморщенную кроху на руках, произнес судьбоносное:
- Какое ангельское личико, жаль
крылышек нет. А давай назовем ее Феей? – предложил супруге
новоиспеченный отец.
Находящаяся в невменяемом после родов
состоянии мать, кивнула в ответ, даже не слыша вопроса, лишь бы ее
оставили в покое. И безмерно удивилась, когда при выписке из
роддома гордый супруг торжественно протянул Марии Ивановне в руки
зелененькую бумажку, на которой красивыми буковками было выведено
свидетельство о рождении Феи Тимофеевны Матюхиной.
Я в то время мирно посапывала в
сторонке, поэтому оценить грандиозность разыгравшегося скандала не
смогла, но по свидетельствам очевидцев, отец еще три дня ходил по
стеночке с огромным синяком на правом глазу.
Я отвлеклась от воспоминаний и
посмотрела на Катьку. Сущий ангел в рыжевато-золотистыми волосами и
точеной фигуркой строчил, постукивая аккуратными акриловыми
ноготками, набивая смску очередному кавалеру.
Наконец, пара закончилась и мы, в
спешке собрав со стола конспекты и ручки, собирались уходить, но не
тут то было.
- Погодите, молодые люди, -
притормозил нас Ярослав Борисович. – Как вы знаете, наш университет
участвует в ежегодном общественном субботнике. С каждого потока
требуется три человека для участия в нем. Есть желающие? –
пятьдесят пар глаз с невинностью уставились на преподавателя, и в
аудитории повисла гробовая тишина.
