«Да хоть бы знать, что там такое! Поезд почему не едет? Зачем Термитник закупорили?»
Мор (Утопия) 2
И разверзлись воды морские под лучами Малинового Солнца, и вышла на берег она – сама красота и любовь, в которой таилась древняя сила искусства.
– Не кажется ли Вам, что мы очень рискуем, проводя такого рода эксперимент?
– Ничуть. Подумайте сами – здесь концепция порождает саму себя. Имеется в виду тот факт, что задумка не всегда должна быть стройной и соответствующей формальной логике, а здесь это напрямую влияет на то, как едет Поезд. Символы – это основа, а мы всего лишь даём им свободу. Это ведь, в сущности, и есть искусство. Тем более, – она сделала небольшую паузу, – мы уже имели подобный опыт. Считайте, это в некотором роде его переработка. Только теперь мы имеем лучшее представление о том, что делаем, да и песка у нас побольше будет.
– Что ж. В таком случае оставляю это за Вами. Надеюсь, Вы знаете, что делаете.
– О, не сомневайтесь. Я Вас не подведу.
Откровенно говоря, я уже не была столь уверена в своей идее. И всё-таки сердце моё рвалось в Санкт-Петербург. Возможно потому, что вокруг него царил некий ореол творческой столицы, делавший его в определённом смысле символом жизни искусства. Но сейчас меня куда сильнее, чем раньше, раздирали сомнения насчёт того, что, возможно, деньги были потрачены впустую, и никакого вдохновения эта короткая поездка мне не даст. Что же тогда делать?
Я посмотрела в окно поезда. Там проносился бесконечный лес. Могучий, почти однообразный в этой темноте, он казался чем-то живым, каким-то непонятным существом, которое подступило к железной дороге и осторожно замерло, словно бы испугавшись громкого стука колёс и яркого света, льющегося из моего окна. Неожиданно возникло странное чувство, что за деревьями есть что-то, что как будто наблюдает за мной.
Я нахмурилась и отпрянула от окна, отвернувшись. Нет. Чушь. Никакому животному не успеть за поездом, а в купе на этот раз я одна. Да и вообще нельзя почувствовать, что на тебя кто-то смотрит – это попросту физически невозможно. Ерунда какая-то.
И всё-таки мне стало жутковато. Вероятно, не стоило засиживаться допоздна. Однако сон так или иначе никак не шёл, несмотря на то что я пробовала лежать с выключенным светом на уже давно застеленной полке. Мать как-то упоминала, что мне всегда плохо спалось в поездах. Я поморщилась. Не стоило о ней вспоминать.
Тем не менее, это было правдой. Сколько себя помню, сон в поезде ко мне приходил далеко не сразу. Хотя всё же я любила ездить на них, пускай мне и редко доводилось куда-то выбираться в принципе, с тех пор как я стала жить самостоятельно. Предел моих путешествий – Подмосковье, да и то лишь та его часть, куда доходили электрички и диаметры. Но сейчас мне, наконец, удалось добиться первой полноценной поездки за всё это время.
Неожиданно поезд остановился, причём так резко, что со столика упала бутылка с водой и тетрадь, предназначенная для записи идей в тот момент, когда на меня нахлынуло бы вдохновение. Да и мне самой едва удалось удержаться от того, чтобы не свалиться с полки. Странно. Неужели что-то случилось? Я прислонилась к окну и постаралась разглядеть, что происходит впереди, но ничего толком не было видно.
Очевидно, самым разумным в такой ситуации, как мне показалось, было оставаться в поезде и ждать, когда он снова поедет. Однако минуты шли, а мы всё стояли, и никто из сотрудников не приходил, чтобы рассказать, что происходит. Тогда я решила пройти в более близкие к локомотиву вагоны в надежде, что там хотя бы пассажиры знают, что произошло.
Выйдя из купе, я ожидала увидеть сонную толпу, только что выбравшуюся в коридор и точно также не понимавшую, почему поезд совершил такую внезапную остановку. Однако, как ни странно, никого не было. Впрочем, вероятно, все ещё только постепенно просыпались, а потому выйдут уже позже, ведь это я здесь, в отличие от нормальных людей, не спала в столь поздний час. Что ж, мне же лучше – наверняка не я одна вздумаю пройти ближе к локомотиву, а пока что это можно сделать без толкучки.
