- Мне, пожалуйста,
Барбоса и Жульку, будьте добры. – Послышалось откуда-то
негромкое.
Я все-таки отлепила уставший взгляд
от архивных бумаг, оглядываясь слегка недоуменно, сдвигая
прямоугольные очки в черной оправе немного на нос. Движение было
уже привычным и отточенным.
Зрение начало серьезно портиться год
назад, но очки вроде бы помогали. По крайней мере, в этом меня
уверял окулист на плановой проверке.
На высоком столе неровным скопом
лежали стопки бумаг. По левую руку, в ячейках, находились карточки
– старый библиотечный каталог, в какой-то степени он был старше
меня.
Немного дальше, начиная от входа,
возвышались с десяток потрепанных деревянных стеллажей с
разнообразно-скудным ассортиментом книг. Новых поступлений не было
уже давненько.
Живых душ рядом не оказалось. Да и
вообще в такое время мало кто приходит. Откуда тогда звук?
- Барбоса… и Жульку. – Нагнетающий
шепот повторился.
Надвигая очки обратно, привстала,
прогибаясь аккуратно через надстройку стола, бесшумно приподнимаясь
со стула. Колени отдали болью от долгого сидения на месте, но я
сцепила зубы, сильнее сжимая столешницу пальцами. Пора и спортом
заняться, домашние тренировки помогают поддержать форму тела, но
все равно не укрепляют, глядишь, и не зачахну в этой
библиотеке. Хотя кого я обманываю? Меня все устраивает. Моя уютная
жизнь… Когда-то я буду готова к большему.
На меня снизу смотрел мальчик, на
вид, лет девяти, вроде и не совсем малыш, но ростом чуть-чуть не
доставал макушкой до конца стенки мебели. От того я его и не
заметила. Синие глаза немного испуганно округлились, заметив
взрослого, но ребенок сдержал явный порыв убежать.
- «Барбос и Жулька» Куприна
Александра, эта книга тебе нужна? – Сделала напрашивающееся
предположение я.
Дитя неуверенно кивнуло, прядь
белесой челки смешно упала на округлый нос, а глаза неуверенно
забегали.
Я умилилась, по-доброму улыбаясь
этому чуду.
Подобные ситуации происходили
довольно часто. У нас большая детская районная библиотека, а посему
самыми частыми посетителями были именно дети. Часто с родителями,
реже – одни, если жили совсем недалеко. И не всегда они могли прямо
выразить, чего хотят. Это была уже больше прерогатива
подростков.
Я всегда очень любила детей, но, к
сожалению, к двадцати восьми годам не успела родить собственного
ребенка. Мои самые продолжительные отношения закончились почти два
года назад, когда родители умерли один за другим, а мой молодой
человек сказал, что ему надоели мои вечные страдания и слезы. И что
он не собирается больше возиться со мной и надуманными
проблемами.
Но что я вообще могла? Мать умерла
внезапно, совсем молодой, ей не исполнилось и пятидесяти. Причиной
послужил разрыв аневризмы. Мы с ней были словно лучшие подружки. И
не стоит говорить, насколько сильно это ударило по мне. Неделю из
кровати не вылезала. Вспоминая то время, я не припомню, чтобы у
меня было настоящее человеческое желание поесть или поспать. Просто
смотрела в стену, промокая подушку слезами время от времени.
Потонув в своем горе, я совершенно
не замечала плачевного состояния отца, тридцать лет прожившего с
мамой душа в душу. У них была любовь на века. Крепкая, искренняя,
такую днем с огнем не сыщешь. Они сумели сберечь то нежное, что
было между ними. Всегда понимали друг друга и прощали косяки без
ссор.
Отец не захотел больше жить без нее.
Его радости закончились вместе со смертью всегда улыбающейся мамы.
И хоть я скучаю безумно, до душащего скрежета в груди и вечного
чувства обреченности, но винить его в этом выборе права не имею.
Уйти – осмысленное решение.
Я дитя большой любви. И остаюсь за
это бесконечно благодарной. Своего ребенка, а я надеюсь, что он у
меня будет, и не один, во что бы то ни стало, буду воспитывать лишь
в такой любящей семейной атмосфере! Но для этого нужен достойный
мужчина, у которого будут душевные силы и резервы на полноразмерное
счастье, а не клочки в виде вечной ругани и непониманий.
