Кончиками пальцев пробегаюсь по резному рисунку перил,
наслаждаясь изящным и отполированным рельефом. На губах играет
мягкая улыбка, а внутри...если я признаюсь, что у меня выросли
крылья, то это будет очень глупо. Но сердце трепещет, спокойствие
пришло не с алкоголем, а с новым днём. Понимание многих вещей,
которым я раньше не придавала значения, цепочкой выстраиваются в
чистом разуме. Облегчение, оттого что я смогла пережить боль и
насилие, остаться в более или менее здравом уме и обрести надежду,
помогает верить в себя. В то, что мне удастся навсегда нарушить
клятву, данную перед алтарём, и я буду продолжать дышать. Хотя
очень многое до сих пор для меня неясно. Как удалось Филиппу скрыть
побои и порезы на моём теле, удалить косметически шрамы, чтобы они
не бросались в глаза, но всё же, были напоминанием о том, что меня
будет ждать, если я решусь перечить? Почему я не помню ни больниц,
ни каких-то манипуляций со мной, ничего из последствий таких вот
жутких ночей, о которых теперь знаю? По какой причине мой муж так
жесток ко мне и с огромной силой ненавидит? За что в нём столько
отвращения ко мне? Из-за денег? Возможно, это его месть. Но если
человек желает причинить боль и наказать другого, то оставляет
воспоминания. Тогда как так произошло, что лишь на пике панического
страха или полного изнеможения, прошлое возрождается в голове?
Почему не раньше? Алкоголь? Да, выходит, именно он виноват в этом.
И с ним меня познакомил Филипп. Как долго он планировал такую жизнь
для меня? И планировал ли вообще? Или же принц всегда был
чудовищем, которое никогда не превратится в мужчину?
— Милая моя, а я ждала тебя, — сбоку раздаётся мягкий голос, и я
замираю в большом обеденном зале.
— Здравствуйте, Мёрл, — натягиваю улыбку, различая знакомую
женщину в тусклом свете за её спиной. Но последняя наша встреча
была крайне ужасной, и от этих воспоминаний щёки покрываются
краской стыда. Наверное, она не лучшего мнения обо мне, после того,
что я натворила в алкогольном состоянии.
— Джаред предупредил меня, что ты ещё отдыхаешь и будешь
голодна, когда проснёшься. Пойдём, — домработница, хотя мне претит
так называть эту добрую женщину, указывает рукой за свою спину, и я
киваю ей.
Этой ночью мы уже бродили здесь вместе с Редом. Он легко
ориентируется в кромешной тьме, а я же просто шла за ним.
Наслаждалась тихим и обычным, самым простым ужином из жаркого,
лёгкими темами про страны и города. Словно не было сильнейшей
встряски для нас обоих чуть ранее. Всё очень странно, непривычно
для меня, и сейчас, направляясь в небольшую кухонную зону,
оборудованную современной техникой, что не вписывается в убранство
этого места, ловлю себя на мысли — мне некомфортно. Нет, не от
ситуации, а оттого, что меня кормят, одевают и оплачивают моё
пребывание здесь. Обычно мне плевать на это, я пользуюсь благами,
ничего не отдавая взамен. Просто беру. Но сейчас хочу сама
участвовать в своей жизни. Хочу развиваться, возможно, получить
образование, научиться что-то делать и работать. Да, я не
представляю, что это такое, но так я стану свободной от мужчин и их
денег. Теперь я полностью понимаю Рейчел, готовую быть виртуальной
шлюхой и самой руководить судьбой, не прогибаясь и не терпя насилия
над душой.
— Очень много мебели закрыто чехлами, — нервно подаю голос. Мёрл
поворачивается ко мне от плиты и улыбается.
— Да, моих сил уже не хватает, чтобы всё содержать в идеальной
чистоте. И не пользуются мальчики бальными залами, не обедают
больше в столовой, а сотворили отвратительный закуток, где всегда
очень душно. Но раз в неделю Джо заказывает уборщиц, и они
работают. Правда, лишь в жилых комнатах, — произносит она и ставит
передо мной различные джемы, небольшой чайник и чашку, а затем
приносит тосты, поджаренные на сковороде.
