Глава 1. Делла высказывается
Взлетев по крутой лестнице на крыльцо дома ее сестры на Комонвелт-авеню, Делла Уэтерби энергично ткнула пальцем в кнопку электрического звонка. Вся она, от украшенной плюмажем шляпки до туфель-лодочек, излучала здоровье, бодрость и задор. Даже голос ее был напоен радостью жизни, когда она обратилась к отворившей дверь служанке.
– Доброе утро, Мэри! Моя сестра дома?
– Д-да, мэм, миссис Керю дома, – неуверенно промямлила девушка, – но она сказала, что ее ни для кого нет…
– Вот как? Но ведь я не кто-то, – улыбнулась мисс Уэтерби, – значит, для меня она есть.
– Не бойся, всю ответственность я беру на себя, – добавила она в ответ на испуганный взгляд прислуги. – Где она сейчас? В гостиной?
– Д-да, мэм; но… она действительно не велела мне…
Напрасно: мисс Уэтерби уже поднималась по широкой лестнице, и горничная, отчаянно оглянувшись на гостью, закрыла за ней дверь.
Решительно пройдя коридор на втором этаже, Делла Уэтерби подошла к полуоткрытой двери и постучала.
– Мэри, что там еще такое? – ответил раздраженный голос. – Разве я не говорила, чтобы… Ах! Делла?
Любовь и приятное удивление сразу наполнили голос теплом.
– Это ты, милая? Какими судьбами?
– Да, это я, твоя Делла, – широко улыбнулась молодая женщина. – Я возвращаюсь из однодневного отпуска на побережье с двумя другими медсестрами. И вот, на обратном пути в санаторий, решила заглянуть к тебе. Я ненадолго, я вот ради чего…
И она нежно поцеловала обладательницу переменчивого голоса.
Миссис Керю нахмурилась и, невольно, даже чуть отпрянула от сестры. Воодушевление, которое она ощутила, тут же уступило место привычной раздраженной угнетенности.
– Ну, конечно! Я могла бы сразу догадаться! – воскликнула она. – Ты никогда здесь не задерживаешься.
– «Здесь»! – весело рассмеялась Делла Уэтерби, взмахнув руками.
Затем ее голос и весь ее вид неожиданно изменились. Она пристально и нежно посмотрела на сестру.
– Рут, дорогая, я просто не смогла бы поселиться в этом доме, ты сама знаешь. Я просто не смогла бы здесь жить, – мягко добавила она в заключение.
Миссис Керю раздраженно пожала плечами.
– Право, не пойму, с чего бы это, – возразила она сестре.
Дела Уэтерби покачала головой.
– Ты и сама знаешь, дорогая. Я категорически не приемлю всего этого: мрачности, неопределенности, горечи и нытья.
– Но если мне действительно горько, и я страдаю!
– А тебе не следует.
– Почему же нет? Что дает мне повод измениться?
Делла Уэтерби ответила нетерпеливым жестом.
– Рут, послушай, – принялась она убеждать сестру, – тебе тридцать три года. У тебя отменное здоровье, по крайней мере, оно было бы таковым, если бы ты о нем заботилась. У тебя нет недостатка в свободном времени, к тому же денег у тебя более чем достаточно. Кто угодно скажет: в такое замечательное утро ты могла бы найти себе занятие получше, чем тосковать, запершись в этом доме, словно в склепе, и приказав горничной, чтобы та никого к тебе не допускала.
– А если я никого не хочу видеть!
– Сделай так, чтоб захотелось.
Миссис Керю тяжело вздохнула и отвернулась от собеседницы.
– Ах, Делла, как ты не можешь понять? Я не такая как ты. Я не могу… не могу забыть.
Мучительная гримаса исказила лицо молодой женщины.
– Ты имеешь в виду Джеми, я полагаю? Так я вовсе не забыла его, дорогая. Как я могла бы… Но хандра не поможет нам отыскать его.
– Как будто я не пыталась отыскать его! Целых восемь лет, – едва сдерживая слезы, возмутилась миссис Керю. – И отнюдь не с помощью хандры.
– Я знаю, дорогая, – успокоила ее сестра, – и мы не оставим поисков, пока не найдем, или сами пропадем. Но и унывать нет смысла.
– Но у меня больше нет желания что-либо делать, – мрачно пробурчала Рут Керю.
