- Лиза и Лёха
«Антидепрессант, защищенный от
закона,
Средство забвения средь ночи
Вавилона,
Вверх, вниз, вправо и
влево,
Тебя мне не нужно, мне нужно твоё
тело.
Ром, шарфом завязаны
запястья,
Абсент, и все чувства становятся
счастьем.
Вино, и тебе снова шестнадцать
лет,
Разврат, грехи и запах сигарет…»
*
Кайф… Подставляю лицо под теплые упругие струи и жмурю глаза от
удовольствия, когда вода, мягким потоком начинает смывать с меня
этот тяжелый день. Под веками яркими вспышками мелькает буйство
красок, десятки лиц, гримасы, ухмылки… Утыкаюсь лбом в прохладную
кафельную стенку и вытягиваюсь всем позвоночником, с истинным
наслаждением ощущая, как он выпрямляется и расслабляется.
Беру со стеклянной полочки персиковый гель для душа и выдавливаю
на руку щедрую порцию вязкой густо-пахнущей жидкости, размазывая ее
по телу. Из динамика смартфона, оставленного на стиральной машинке,
приглушенно доносится умиротворяющая композиция в сопровождении
мужского сексуального чуть хрипловатого вокала. Делаю воду ещё
горячее и возвращаюсь под дымящийся поток, неторопливо смывая с
кожи пену.
- Черт! – сдавленно ругаюсь, захлебываясь струями, и вздрагиваю
всем телом от постороннего шума.
Рокот исполнителя из телефона практически затихает и становится
совсем приглушенным, доносящимся, словно сквозь вату.
Взбунтовавшееся сердце понемногу приходит в нормальный ритм под
действием разума, осознающего, что я у себя дома, а значит, ничего
страшного здесь не может произойти. Осторожно разворачиваюсь на сто
восемьдесят градусов и решительно берусь за ручку дверцы, с
характерным звуком отодвигая ее в сторону.
- Макси, мать твою за хвост! – шиплю на сиамскую заразу, с
издевательским видом взирающую на меня с крышки стиральной машинки.
И даже не думает опустить свою дрянную лапку, так и замерев в
моменте, совершенно не скрывая факта преступления.
Выключаю воду, выхожу из кабинки и поднимаю с пушистого коврика
свой телефон, попутно нажимая на нем паузу.
- Усы выдерну, говнючка! – грожу наглой темной морде, что
смотрит на меня с презрением и даже не думает шевельнуться.
Обидно, черт возьми. Какого ражна эта шерстяная дрянь ни во что
меня не ставит? Еще несколько секунд дую щеки и, молча и угрожающе,
тычу в её теплый нос указательным пальцем, после чего сдаюсь и
ласково тереблю бунтарку за ухом.
Когда лимит моей нежности оказывается исчерпанным, открываю
дверь из ванной, выпуская в темный коридор белые клубы пара, и
влажными ступнями бесшумно шагаю в сторону спальни.
- Ой, - сдавленно вздыхаю, когда вижу на постели распластанное
полуголое мужское тело с, прикованными к изголовью, запястьями. –
Ха-ха, - тихо смеюсь в кулачок, безошибочно определяя в этом
Аполлоне Лёху. – Ты как, вообще, умудрился? – перешагиваю порог в
комнату и подхожу ближе, замечая, как на голубоватом от света луны,
струящегося из окна, лице надета темная маска, закрывающая
глаза.
- Пф, не спрашивай, детка, - тяжко вздыхает, содрогаясь в низком
грудном смехе. – Пришлось постараться. Иди ко мне, - нетерпеливо
елозит, подаваясь бедрами вперед, и мое внимание привлекает
отчетливый бугор, торчащий под неплотной тканью темных
боксеров.
Молча дергаю за край полотенца, и оно с тихим шорканьем падает к
моим ногам. Переступаю на носочках влажную ткань и упираюсь коленом
в край кровати, осторожно подбираюсь и опускаюсь между его, широко
разведенных, бедер.
- М, что там за киса подкралась? – таинственно шепчет,
расплываясь в порочной предвкушающей улыбке.
- Мр-р-р, - негромко мурлычу, изгибаясь в пояснице и потираясь
щекой о его стояк, счастливо дрогнувший под тканью нижнего
белья.
В углу спальни тихо рокочет проектор ночного неба, рисуя на
потолке пурпурные клубящиеся облака с россыпью ядовитых неоновых
звезд. Игриво закусываю нижнюю губу и тяну ноготком указательного
пальца резинку боксеров вниз, выпуская на волю измучившегося зверя.
Крупная гладкая головка ударяет по губам, и я бью по ней в ответ
кончиком языка.
