Поминки по Финнегану. Книга 1. Глава 7 – Шем Писарев. Авторский перевод

Шем это так же коротко от Шемуса как Джем шуткольно от Джекоба. Парочка крутоворотов _{>/крепкошеев/} до сих пор может быть донимаема кто сделают вид будто аборигинально был он респектабленного сте́бленья (был он внезаконцем меж линиями Рагонара^>1 Блаубарба^>2 и Хоррильда^>3 Власожёска и зятьственник Капитану 'Достопочливному и Преоподдубному М-ру Ббердвуду^>4 де Троп^>5 Блоггу^>6 был среди его самых отдаленных ро́дсвязней^>7), но каждый честно́го слова человек в стране пространства сегоднии знает что его оборотная жизнь не выдержит бывать написанной об лишь черным по белому^>8. Складывая правду и неправду вместе прострел может быть сделан на что этот гибрид бы вообще-то похож был взглянуть на.

Шема телесный встан, кажись, включал струг черепа^>1, одну осьмёшку озлорно́го глаза^>2, всямку носа, одну руку онемелую вверх по рукаву, сорок две волосины дрыз его некороны, осьмнадцать его стебучей губе, трио усиков из его меега подбородка (лосеятеля свын^>3), ложное плечо выше правого, весь уши, искусственный язык с естественным загогулем, ни одной стопы опереться на б, пятерню больших пальцев, слепой желудок, глухое сердце, рыхлую печень, две пятых от двух ягодиц, сто шустрнадцать эвердюпойдцев^>4 для него, мужкорень всего зла, салмонкельта худородич^>5, угрякровь по взморзлым пальцам ног, пузырь триждутый, так сильно как что молодой Мастер Шемми в свой первый дебош^>6 на самой заре протоистории видя себя таким-то и таким-то, когда игрючи с чертопословцами^>7 в своих садовых яслях, Грифотрофио^>8, Свильнюская Рылица 111, Шувлин, Старая Гавляндия, (вернуться нам б что-ль сейчас за франтов шеренгами и сенсами^>9? так может за аннами и аннами^>10? так может за полной двацнёй восемь и лиреттой^>11? за двенадцатью блоками один боб^>12? за четырьмя тестерами один грот^>13? ни за динар! ни за джо^>14!) дикти́торствовал к всех своих маленьких бруидов и сластрёнок первую загадку вселенной: спрашивая, когда есть мужик не мужик? говоря им не спеши, девчура́, и обожди пока прилив не станет (ибо с первого дня его была то двухнедельщина) и предлагая награду в горько-сладкого краба^>15, маленький презент из прошлого, ибо их бронзовый век был еще нечеканен, победителю. Один сказал когда небеса были задрожами, второй сказал когда Богемеандовы губы, третий сказал когда он, нет, держи крепче одну сек, когда был он а) гнойстиком и б) ерешительным, следующий сказал когда ангел смерти сыграет в жизни ящик^>16, еще один сказал когда вином за разум заходит, а всё еще один когда прелестная уха́женка склонится чтоб побудить его^>17, один из малышовейших сказал ме, ме, Се́м, когда паппа клал обоим в кости́ ноя^>18, один из остряшных сказал, когда он ейсть йе яблокухен и он змазь себён как жукен, всё ж один сказал когда ты стар я сер пасть полнмы сном, и всё еще другой один когда нарви до дева́х нерв^>19, а еще другой когда он только вот после побываючи как обра́зенным^>20, еще другой когда йи, у него нет мананов^>21, и один когда дозовые свиньи они начнут сейчас когда взлетят навозом дух^>22. Все ошибались, так что Шем сам, доктатор, забрал пирог^>23, правильное решение бывая – все сдаются? – когда он э – ваш до раздирания каменьиц^>24, – Шам^>25.

Шем был мошеммиком и низким мошеммиком и низость его выползала в первую очередь путем съестных. Так низок был он что предпочитал Гибсенского^>1 чаепитного лосося консервного, как недорогого так и угождающего, упитаннейшему икрой-тяжлённому лахсу или резвейшей пестрятке или серебряночной форельке что когда-либо сбагривалась меж Лейкслипом^>2 и Айленд Бриджем^>3 и много было раз повторял он в своем ботулизме^>4 что никакое джунглерощенное пиньяблоко никогда не присмакивалось как кони те что вытряхиваешь ты из банки Ананиясов