Глава первая
Эксцентричный епископ
Тем утром старший инспектор Хэдли пришел на службу в весьма бодром расположении духа. Начать хотя бы с того, что прошлым вечером закончилась адская августовская жара. Две недели ему мозолили глаза латунное небо и подрагивающие в знойном мареве улицы, и вот наконец пошел дождь. Все это время он у себя в Ист-Кройдоне мучился над мемуарами, то внутренне вскипая, то начиная опасаться, что местами они отдают хвастовством. Дождь несколько оживил как его самого, так и его моральный дух. Он мог сказать, что грядущая полицейская реформа нисколько его не волновала. Слава богу, через месяц он выходит на пенсию. Фигурально выражаясь, он мог бы уже сорваться с поводка, но только фигурально, поскольку инспектор Хэдли был не из тех людей, что срываются. А у миссис Хэдли имелись свои планы – через месяц готовая рукопись должна была лечь на стол издательства «Стендиш-энд-Берк».
Дождь успокоил его, по профессиональной привычке он отметил, что начался он в одиннадцать вечера, так что можно было хорошо выспаться. Следующее утро было теплым, но все же не слишком; и до Скотленд-Ярда он добрался с ясным умом британца, готового со спортивным азартом взяться за любое дело, разумеется, если оно не слишком хлопотное.
Увидев, что лежало у него на столе, он выругался от изумления. А телефонный звонок помощника комиссара раздосадовал его еще больше.
– Знаю, это не работа Скотленд-Ярда, Хэдли, – сказал начальник. – Однако я надеялся, вы сможете что-нибудь придумать; сам я не имею представления, что с этим делать. Стендиш обратился ко мне…
– Мне бы хотелось знать, сэр, в чем, собственно, дело? – сказал старший инспектор. – У меня на столе какие-то бумаги, где упоминаются епископ и «полтергейст», или как там его.
На том конце провода послышалось кряхтение.
– Я сам точно не знаю, в чем там дело, – признался помощник комиссара. – Кроме того, что это касается епископа из Мэплхэма. Довольно важная персона, насколько могу судить. Он проводил отпуск в гостях у полковника Стендиша в Глостершире; как мне сказали, переутомился из-за кампании по борьбе с преступностью или вроде того…
– Так, сэр?
– Вот, у Стендиша большие сомнения насчет него. Говорит, что видел, как епископ катается по перилам.
– Катается по перилам?
На том конце провода раздался слабый смешок. А затем задумчивое:
– Хотел бы я на это посмотреть. Стендиш твердо уверен, что он, так сказать… хм… не в своем уме. Это было как раз на следующий день после того, как полтергейст заявил о себе.
– Сэр, вы не могли бы изложить факты с самого начала? – попросил Хэдли, утирая лоб и грозно поглядывая на телефон. – Нас едва ли касается то, что сумасшедший священник в Глостере катается по перилам.
– Пусть епископ сам все и расскажет, но это позже. Сегодня утром он вас навестит, знаете… Короче говоря, вот что я из этого понял. В Гранже, это загородное поместье Стендиша, есть комната, в которой, как предполагается, и буйствует полтергейст. По-немецки «полтергейст» значит «грохочущий дух»; это я в энциклопедии вычитал. Что-то вроде призрака, который кидается фарфором, раскачивает кресла и устраивает черт-те что. Вы слушаете?
– О господи! – воскликнул Хэдли. – Да, сэр.
– Годами полтергейст себя не проявлял. Так было до позапрошлой ночи, когда в Гранже ужинал преподобный Примли, викарий прихода неподалеку.
