Ночь накрыла город, как тёплый, но душный плед, пропитанный
ароматами выхлопных газов, мокрого асфальта и, кажется, бесконечной
усталости.
Я сидела в раздолбанной маршрутке, которая дребезжала на каждой
выбоине, и смотрела в мутное окно. Луна равнодушно скользила по
крышам домов, а я думала, как бы не уснуть прямо здесь и не
проехать свою остановку.
Впереди была ещё одна ночная смена.
Телефон в кармане внезапно завибрировал, и я дёрнулась так, что
чуть не выронила сумку. На экране высветилось знакомое имя — Вера
Сергеевна, хозяйка квартиры, которую мне «посчастливилось»
снимать…
Уже по звонкам этой женщины я могла определить уровень её
настроения: если два звонка подряд — значит, проблема. Если три —
катастрофа. Сегодня было пять… Я успешно игнорировала их весь день,
но сейчас учёба уже закончилась, и я явно не смогла бы оправдаться,
почему не беру трубку.
Скрепя сердце, я ответила.
— Да, Вера Сергеевна? — устало пробормотала я, стараясь не
показывать раздражение.
— Алиса! — её голос пронзил мою голову как ржавый гвоздь. — Я
тут прикинула свои расходы, и мне срочно нужны деньги за квартиру.
Завтра утром, без задержек!
— Но я же всегда плачу вовремя… Дата оплаты на следующей неделе,
— начала я, но меня грубо перебили.
— Ты не слышишь, что я сказала? Завтра! У меня свои
обстоятельства! Или тебе, может, нужно напомнить, кто из нас
хозяйка? Я очень быстро могу найти других жильцов! — её голос
поднялся на октаву выше, и я почувствовала, как во мне поднимается
волна злости.
— У меня сегодня ночная смена, — сказала я сквозь зубы. — Могу
перевести вечером, когда получу деньги.
— Нет, вечером не годится! — отрезала она. — Утром, Алиса,
утром! И без отговорок! Иначе ищи себе другой угол!
Она бросила трубку, а я осталась сидеть с застывшим в груди
комком.
Слов не было. Не было сил даже злиться.
Казалось, что эта женщина — маленькая, сухонькая, со взглядом
коршуна — только и жила для того, чтобы изводить меня. Но что я
могла сделать? Денег на новую квартиру не было, а чтобы оплатить
эту мне банально не хватало денег…
Точнее, те деньги, которые я заработаю сегодня, должны были дать
мне возможность хоть как-то питаться, но, видимо, не судьба…
Телефон снова завибрировал, но я не стала отвечать. Вместо этого
я убрала его в сумку и сжала ручки до белых костяшек. Хотелось
кричать, но единственный звук, который я издала, больше напоминал
придушенное рычание.
Были бы живы родители…
Родители…
Я всегда ненавидела это слово. Оно для меня звучало чуждо, как
нечто из чужой жизни. Их не стало, когда мне было пять. Я толком их
и не помню.
Детский дом научил не ныть, держаться и пробиваться. А потом
началась взрослая жизнь, которая оказалась ещё хуже. Учёба в
институте на очно-заочном, работа санитаркой в больнице утром,
официанткой днём и подработки вроде этой ночью.
Слишком многое держалось на моих плечах, и всё это давило, не
оставляя шанса выдохнуть. Я хотела большего, мечтала о другой
жизни, но реальность была суровой и неумолимой. От недосыпа болела
голова, от усталости — всё тело. Иногда казалось, что я существую
на чистом упрямстве.
Когда я приехала на место, ночной воздух оказался неожиданно
холодным.
Дом престарелых встретил меня своим неизменным видом:
облупившаяся краска на стенах, тусклый свет уличного фонаря и запах
старых вещей, который ощущался даже снаружи. Здесь я работала уже
третий месяц, совмещая основную работу с временными подработками.
Сегодня мне предложили разобрать архив в подвале — куча пыльных
картонных коробок и карточек пациентов, которые, конечно же, никому
не нужны.
Спускаясь по скрипучей лестнице, я сразу почувствовала сырость.
Архив был похож на огромный лабиринт, только вместо стен —
стеллажи, которые давно пора было выбросить. Я включила фонарь на
телефоне и зажгла тусклую настольную лампу. Её света едва хватало,
чтобы осветить ближайший стол.
