1
Вызрели на яблоне груша и апельсин.
«Такого не бывает!» – успел подумать Сазонов и проснулся.
Он открыл глаза, прислушался к ровному дыханию спящей жены, но вставать не стал – рано еще. Осторожно, чтобы не потревожить Татьяну, поглядел на светящиеся стрелки часов «Командирские», которые не снимал даже ложась спать. Стрелки показывали пять утра. Можно еще подремать чуток. Сазонов закрыл глаза, попытался уснуть. Не вышло – в голове крутился странный сон про яблоню с необычными плодами.
Чего-чего, а яблонь за свою жизнь Сазонов перевидал немало. Только в отцовском саду в родном селе Пузос росло сортов пять, а то и больше: и китайка, и белый налив, и антоновка, и боровинка, и анис полосатый… Саженец канадской мелбы привез из Львова и лично посадил в саду двоюродный брат отца Макар Григорьевич, майор КГБ, а в прошлом сотрудник легендарного НКВД и МГБ, гонявший по лесам и селам Западной Украины бандеровцев и прочих фашистских недобитков… Сазонов тогда только в школу пошел. Плоды у мелбы крупные, округло-вытянутые, желто-зеленые с красноватым румянцем, а мякоть – белая, сочная, нежная, отдает хорошо настоянной брагой. Как-то еще в младших классах вместе с другими пацанами Сазонов стащил бутыль у деда Василия и попробовал этот дурманящий напиток. Но мелба показалась гораздо вкуснее. А вот у соседки бабы Мани рос пепин шафранный, выведенный селекционером Мичуриным. И непонятно зачем лазали мальчишки к ней в сад за этой кислятиной, когда свои яблоки и слаще, и ароматней! Наверное, только ради приключений: перелезть через забор, тайком пробраться к соседке в сад, набрать за пазуху яблок и сделать ноги, не получив от бабы Мани жгучей крапивой…
Сазонов улыбнулся этим счастливым воспоминаниям. А память тут же унесла его в восемьдесят четвертый.
Он учился тогда на Высших курсах КГБ СССР в Алма-Ате, где даже воздух был пропитан насквозь ароматом апорта. Учебные корпуса и общежитие располагались в огромном яблоневом саду, который тщательно пестовал, привлекая всех свободных от занятий слушателей, начальник курсов генерал-лейтенант Василий Тарасович Шевченко. Старого генерала несколько лет назад с поста председателя КГБ Казахской ССР, не без помощи тогдашнего партийного босса Кунаева, почему-то сняли, но тут же доверили руководство курсами. И Шевченко на новом месте развернул самую бурную деятельность: построил общежитие, учебный корпус и полигон, заложил яблоневый сад. Он оказался прирожденным мичуринцем – росли в этом чекистском саду яблоки самых невиданных сортов. Но ни у генерала-садовода, ни у самого академика Мичурина никогда не получилось бы вырастить на яблоне грушу и апельсин.
«К чему же мне такое диво приснилось? – размышлял Сазонов. – Ну приснилось и приснилось: чекисту обращать внимание на всякую мистику, эзотерику и прочую хренотень вообще-то не положено… Хотя почему бы и нет: может быть, как раз и стоит настоящему чекисту обращать внимание и на эзотерику, и на мистику, и даже на упомянутую хренотень. Ибо во всякой хренотени какое-то рациональное зерно или малая толика этого зерна обязательно имеется. Особенно в такое времечко, в которое выпало теперь жить. Иначе с чего бы в Службе безопасности самого президента целый генерал медитациями и телепатией занимается, и весьма успешно, между прочим… Да, если уж генералы гороскопы составляют, за привидениями гоняются, паранормальные явления ищут, то нам, простым смертным, сам Бог велел!»
На этом оптимистичном выводе Сазонов еще раз попытался заснуть, и тут неожиданно пришла разгадка сновидению: «Да это ж про нашу Контору Глубокого Бурения, и метаморфозы с нею». Только за время его службы секретное ведомство страны переименовывали столько раз, что сами сотрудники путались в наименованиях.
