…нет закона
во изначальном бытии —
как нет в бурлении бульона,
иль в разноцветье конфетти,
иль в лепете галиматьи
чеканных форм и смыслов.
Присно
и в века веков
сей хаос сам себе законодавец.
Хотя… свеча стекает на поставец,
и всяк ничтожный клоп, всяк самозванец
златой печаткой воск текучий
давит.
И вот своим он миром правит —
царит над оттиском, он царь могучий!
– Ха-ха-ха! – разнеслось над пустынным берегом: – Царь могучий!
Слова того кривляки горели в голове. Зачем он вспомнил о нём? Эта образина только отвлекает – насмехается и отвлекает, сбивает с мысли. А решение задачки есть. Надо только спокойно подумать, отрешившись от проникающего в душу ужаса.
Марк сел на землю, зарыл ладони в тёплый песок. Он был на маленьком острове посреди океана. Он – песчинка в пустоте. Неужели всё было напрасно? Кровь на камнях и на снегу, его безумный побег из НИИ УП… Нет, он спасёт всех! И Риту, и всех-всех, кого ещё помнит.
– Деда, а ты давно живёшь?
– Здесь таких вопросов не задают, Маркуша. А живу… я уж и себя-то не помню.
– Деда, а как ты себя не помнишь? Может, ты старый-старый потомок себя?
– Дай подумать. Нельзя быть сыном самого себя, а потомком… почему нет? Потомки – это кто появится потом. Мы все в далёком потом станем другими, хотя останемся теми же. Вот был у меня дружок, так он вообще рождался заново, такая творилась чертовщина. С него-то всё и началось… Ты, это, сильно червяка не сжимай.
– А почему он корчится? Ему больно? – мальчик поднёс к глазам жирного кольчатого червя.
– Они слепые, поэтому извиваются, чтобы землю свою найти. Мы же их из земли вытащили. А больно… не знаю, Маркуша. Ты сильно пальчиками не дави, легонько так… и насаживай. Молодец. А теперь поплюй.
Марчик старательно сплюнул на крючок с червём и, подражая деду, мотанул удочкой, закидывая наживку в воду. Затем уставился на поплавок. Молчать долго он не умел:
– Деда, а они настоящие?
– Кто?
– Червяки.
– Так ты уже спрашивал.
– А сейчас они настоящие?
– Что же с ними сделается? Как были настоящие, так и остались.
– Деда, а рыбы настоящие?
– Вот поймаем и посмотрим. Ты помалкивай, а то улов спугнём…
Старик и восьмилетний мальчик сидели на берегу небольшого круглого озера и удили рыбу. Это был первый их поход к озеру. Вдруг Марчик вскочил и, едва не выпустив удочку из рук, истошно закричал:
– Ловль!
– Тащи её! – Степаныч тоже вскочил на ноги.
В воздухе сверкнуло что-то серебристое и шлёпнулось в траву. Малыш склонился над трепыхавшейся добычей и разочарованно протянул:
– Игру-ушечная.
– Знамо дело, – поддакнул дед, – они все маленькие, плотвички-то.
– Не настоя-ящая…
– А как ты угадал? Ну, клади в ведёрко свой почин и червяка снова насаживай. Они хоть и боты, а жрут червей будь здоров.
– Деда, а боты это те, кто не настоящий?
– Ну, вроде того.
– А почему боты?
– Так их называют. Это долгая история, – старик сменил наживку на своём крючке и терпеливо продолжил: – Был такой писатель Чапек, который написал сказку про искусственных людей, сделанных на фабрике. А брат его, которого звали Йозеф, придумал им название – «робот», от нашего слова «работать». Этого Йозефа фашисты потом посадили в концлагерь и хотели самого превратить в человекоробота, но он быстро умер.
– Кто это фашисты?
– Люди нехорошие, вроде наших мумми. Тогда не умели делать живых человекороботов, и долго-долго они получались железными и всякими, не похожими на людей, но всё равно название «робот» к ним приклеилось. А потом это слово сократили и получился «бот».
– У меня тоже есть игрушечный бот, он умеет ходить, и мы с ним разговариваем. Только он глупый, а с тобой, деда, интересней разговаривать.
