Вода. Вода была повсюду. Она
обрушивалась лавиной ядовито-солёных брызг, давила многотонным
прессом, связывала, тащила вниз, набивалась в лёгкие, жгла глаза.
Сил бороться не осталось. Совсем. Руки и ноги сделались ватными,
уши заложило, а в грудь словно вонзили ржавый кинжал и
поворачивали, поворачивали снова и снова. Хотелось кричать.
Хотелось дышать. Хотелось вырваться из мутно-зелёного плена, но
смерть уже назначила свидание. Она ждала, притаившись на самой
глубине. Ждала и алчно облизывала холодные синие губы длинным
шершавым языком.
Конец. Это конец…
Но жажда жизни сильнее страха.
Сильнее боли. И вот он – последний отчаянный рывок. Последний шанс.
Осколок призрачной надежды.
Ещё! Ещё немного!
Давай же! Ну!
Истерзанное тело металось в ледяном
мареве, разгоняя мириады пузырьков, а мокрая одежда камнем тянула
на дно.
Ещё! Ещё чуть-чуть! Совсем
чуть-чуть!
Живи! Живи же! Ты должна жить!
Жить, ради него!
В глазах потемнело, и сдерживать
дыхание больше не имело смысла: могучая стихия не знала жалости.
Сознание провалилось в непроглядную бездну и растворилось в
черноте. Пропали звуки. Сквозь толщу сомкнувшейся над головой воды
не слышны были ни крики чаек, ни басовитый раскатистый рёв:
− Человек за бортом! Человек за
бо-орто-ом!!!
Дышать было больно. В груди
свистело, хрипело и булькало. Колючий воздух застревал в горле,
словно натыкаясь на преграду.
Тошнило. Рвало уже в пятый раз.
Сначала морской водой, затем зловонной желчью, теперь кровью...
Я умираю, − решила она, когда
очередной спазм скрутил внутренности в узел. Умираю!
Но она не умерла. Чьи-то сильные
руки подхватили её, нагнули и встряхнули. Да так, что голова едва
удержалась на плечах.
− Давай! − скомандовал кто-то, и её
снова вывернуло наизнанку.
Больно. Как же больно. Как страшно.
Как гадко!
− Давай ещё!
Прошла целая вечность, прежде чем
она сумела нормально вдохнуть. Её оставили в покое, и она,
распластавшись в луже собственной рвоты, жадно ловила ртом
воздух.
До чего славно это, просто дышать.
Дышать и жить. Чувствовать, как в висках пульсирует кровь, слышать
шум волн, скрип палубы и пронзительные крики чаек. Видеть небо.
Такое далёкое, ясное, свинцово-серое в прозрачных бледно-розовых
прожилках. Наверное, звёзды вот-вот зажгутся, или, может быть,
только недавно погасли...
А есть ли они вообще, эти
звёзды? Свирепое море, корабль, солёный ветер... Вдруг всё это −
просто сон? Ужасный кошмар, что растает с первыми лучами рассвета.
И тогда...
− Не к добру это, милорд, − пробасил
кто-то над самым ухом, растягивая слова, точно густую смолу. − Ох,
не к добру. Не стоило вам спасать её. Да ещё и собственной жизнью
рискуя!
− Во-во! − поддакнул противный
гнусавый голос. − А вдруг она − сирена, а? Хочет соблазнить нас да
завлечь в пучину? Или... может, это сама морская ведьма в
человечьем обличье?
Голоса...
Чужие. Незнакомые. Злые.
О ком говорят эти люди? О ней?
Я не ведьма! − хотелось крикнуть, но
из груди вырвались лишь хрипы. Глухие и надрывные. Даже сесть, и то
не получилось: перевернуться на бок − всё, на что хватило сил.
Я не ведьма...
Перед самым носом возникли сапоги.
Огромные. Чёрные. Из мягкой кожи.
Кто он, их обладатель? Что сделает с
ней? Пойдёт на поводу советчиков и вышвырнет за борт, точно
ядовитую змею? Или...
− Где вы растеряли своё милосердие,
парни? − усмехнулся человек в чёрных сапогах. Он легко опустился на
корточки и уставился прямо в душу. От пристального взгляда стало
ещё холоднее, и по спине побежали мурашки. − Это всего лишь
девчонка.
В мужчине ощущалась сила. Да и как
может быть слабым такой великан? Широченные плечи, мускулистые
руки, шея, как у быка. А вот глаза, обрамлённые длинными пушистыми
ресницами, − добрые. Добрые и ясные, словно безоблачное июльское
небо.
