И не сомкнуть кольцо седых
холмов,
И узок путь по лезвию
дождя.
И не найдёшь в морозной мгле
следов,
что воин вереска оставил
уходя...
(с) Воин вереска.
Мельница.
ГЛАВА 1.
Господарка Седых Холмов была
колдуньей. Об этом знали все. И все об этом говорили. Повсюду. Даже
здесь, в Предгорье, на забытом богом постоялом дворе с покосившейся
коновязью и единственной на всю корчму подавальщицей, полнотелой и
медленной, точно тюлениха.
– Слыхали, как она, вороною
обернувшись, кропила кровью дома бояричей? – усатый красноносый
приживалец одним махом ополовинил здоровущую кружку медовухи и
зычно рыгнул. – А потом сгорели они. Все дотла сгорели!
– Брехня! – отмахнулся сидящий за
соседним столом седой старикан. Он неспешно жевал сало, и чесночный
дух разносился на милю вокруг. – Ничего она не кропила! Бояричи
сами на себя беду накликали – Господарский Рубеж пересекли да земли
холмовые себе присвоили. А они прокляты, земли те.
– Как есть, прокляты! – поддакнула
подавальщица, добавляя старцу медовухи. – Всяк знает, там и чума, и
нечисть всякая по чащобам шарится. В топях кикиморы, на погостах –
стриксы, а в реках да озёрах – русалочье племя, будь оно неладно:
как затянут песни – хоть вешайся!
– Да не русалки то, а ветер в
ущельях воет, глупая ты баба! – усмехнулся рыжеволосый плечистый
дровосек. Его приятели уже успели нарезаться в хлам и теперь громко
храпели кто на лавках, кто под лавками. – В русалок верить – смех
один. А то, что господарка по ночам невидимая бродит и в окна
заглядывает – правда истинна. Небом клянусь! А свояк мой
собственными глазами видел, как она первенцев из люлек вытаскивала
и...
– Брехня! – перебил старец, и всё
началось сызнова: одна байка краше другой. А огонь тихо и уютно
хрустел поленьями...
Ледорез сидел поодаль, почти у
самого очага – в ростепель он вымок до нитки и теперь тщился
обсохнуть: продолжать путь, когда в сапогах хлюпает – не дело.
Напитавшийся сыростью плащ он разложил на скамье. Туда же пристроил
и ножны.
Про Хозяйку Седых Холмов болтали
многое. И, чем ближе к Рубежу, тем чуднее становились слухи: и
вороною она оборачивается, и волчицею, и ещё
невесть кем, заклятьями владеет да заговорами,
может человека одним взглядом изничтожить, с нечистью якшается,
молодость за счёт жизней загубленных продлевает... Правда это или
нет, Ледорез не знал. Но в одном не сомневался: он отыщет Хозяйку.
Отыщет и убьёт. И неважно, что никому прежде этого не удавалось: её
смерть – его работа. Для этого его наняли и щедро заплатили.
Правда, не совсем ему. Точнее – совсем не ему. Ведь он, по сути,
всего лишь раб. Хорошо обученный, тренированный, натасканный
убивать… но всё-таки раб. Наймит. Живое оружие, которое верно
служит хозяину. Не более того.
Ледорез свободы не знал. Никогда. С
младенчества он принадлежал Гильдии и другой жизни не мыслил. Да и
к чему, в сущности, наймиту свобода? Кем может стать бывший
наёмник? Вилланом? Купцом? Податься в ксендзы, грехи замаливать?
Чушь. Такое даже представить смешно.
Наймит всегда останется наймитом,
частенько повторял Великий Мастер. Кто жил наёмником, наёмником
умрёт. А спорить с Мастером, всё равно что в кувшин рыгать – глупо
и бессмысленно. И Ледорез не спорил. Просто выполнял приказы.
Быстро, чётко, без лишних рассуждений и закавык. Имелась, правда, у
него пара слабых мест… но о них Ледорез особо не распространялся.
Он вообще не слишком любил говорить.
– Отчего наш гость такой угрюмый? –
подавальщица любезно улыбнулась. Ещё бы! За постой и ужин Ледорез
дал три серебряка – вдвое больше обычной цены. Звонкая монета
отлично заменяла красноречие. – Принести ещё баранины?
Он кивнул.
– А мёду?
Снова кивнул. Путь до Предгорья
занял три дня. Остановок Ледорез не делал и проголодался, что твой
троглодит: с лёгкостью сожрал бы мамонта и запил моржовым
жиром.
