Последний танец Марии Стюарт

Мария Стюарт стояла на коленях перед распятием, но почему-то именно сегодня она не могла сосредоточиться на молитве. Нужные слова никак не шли, мысли путались. Прошло уже почти два месяца с того момента, когда они в последний раз виделись с Босуэллом, и почти столько же с того дня, как ее насильно увезли в Лохлевен – мощный замок на острове посреди глубокого и штормистого озера, которым владела леди Дуглас со своими многочисленными отпрысками. Кроме своего любимого сына лорда Джеймса, леди Дуглас имела семь дочерей и троих сыновей. А Линдсей и Рутвен, одни из основных виновников ее нынешнего заточения и участников заговора, которые когда-то прямо у нее на глазах так жестоко расправились с ее личным секретарем и, по сути, единственным другом Риччио, также состояли в тесном родстве с Дугласами.

Ее заключение в некотором роде являло собой надежную фамильную тюрьму, где все тюремщики были связаны узами родства и взаимной верности, поэтому в замке все время приходилось соблюдать осторожность: если не считать ее верных слуг, ее повсюду окружали враги.

Мария подошла к окну и вгляделась в даль, где поблескивала гладкая поверхность озера. Она размышляла, какой странной эта ситуация показалась бы ей всего два года назад. Она приезжала сюда раньше; они останавливались здесь с Дарнли перед свадьбой и охотились в окрестных холмах, а вечером возвращались на гребной лодке в свое убежище на острове. «Воплощенная мечта для невесты превратилась в воплощенную мечту для тюремщика», – в который раз подумала она. Теперь, когда Дарнли был мертв, а ее обвиняли в его убийстве, ей казалось невероятным, что она безумно любила этого человека и некогда всерьез рассчитывала на его поддержку, но который на поверку оказался тщеславным, трусливым, эгоистичным и вероломным. А она нуждалась в защите. Ситуация еще более усугубилась после убийства Риччио, в смерти которого был повинен Дарнли. Это обстоятельство, собственно, и вынудило ее в свое время в поисках опоры обратить внимание на графа Босуэлла. И как бы иронично это ни звучало, именно в день смерти Дарнли и начались ее настоящие злоключения, и, когда они закончатся, было неизвестно. Казалось, что, даже будучи мертвым, он продолжает плести против нее интриги и сеять в душах ее подданных сомнения. Выходя замуж за Босуэлла, Мария прекрасно сознавала, что противников их союза будет гораздо больше, чем когда два года назад она собиралась замуж за Дарнли.

Вдруг она вспомнила, как прочитала в одной из книг, что свобода может ничего не значить, если за ней тенью следуют голод и холод. Даже в этом замкнутом мире она чувствовала себя в некотором смысле в безопасности, к тому же пока у нее оставалась надежда на то, что Босуэлл что-то придумает и они снова будут вместе.

Хотя за последнее время Мария уже давно перестала чему-либо удивляться, ибо как объяснить тот факт, что она оказалась заложницей в собственной стране, решение о возвращении в которую далось ей с таким трудом! А ведь с того момента минуло всего несколько лет. Вдруг у нее возникла другая мысль: возможно, не стоило сюда приезжать. Да, в этой стране она родилась, здесь родился ее отец король Яков V… Но какие надежды она могла возлагать на это, если в памяти не возникали ни годы, проведенные здесь, ни даже люди, окружавшие ее в детстве. В ее воспоминаниях это по-прежнему было белым пятном. В этот хмурый день существовала и другая причина ее нерешительности, поскольку, набравшись смелости приехать сюда, ей пришлось собирать в памяти кусочки и обрывки легенд, которые она слышала, живя при французском дворе.