Пролог. Их последний день лета
Этот день едва чем-то отличался от других. Небо обыкновенно чисто, по-летнему светло уже в такую рань. Алина на ногах с 4 утра, так сильно ей не терпелось. Собираясь в спешке, несмотря на избыток времени, она едва расчесала свои черные лохмы и накинула ветровку камуфляжного окраса с капюшоном. Та смотрелась на ней как палатка. Довершал образ лешего набитый до натяжения швов рюкзак, ставший по дороге на вокзал горбом: Алина спрятала его под куртку, чтобы содержимое не рассыпалось сразу, если молния разойдется.
Алина, в силуэте которой едва ли узнавалась ученица средней школы, 2 часа пешком добиралась до железнодорожных путей, заставив нескольких прохожих, а затем и ожидавших поезда перекреститься. Но ничьи косые взгляды не волновали её в тот момент. Только один взгляд она искала взором из-за косм и капюшона. Поспешно, ведь ведущий вагон ещё шумел вдали, лишь подъезжая к платформе. Сердце сжалось, в ладонях шумно смялись длинные рукава ветровки. Усиливающийся перестук колес точно остановил биение в груди девочки, болезненно схватывая её в тиски ожидания. Стоило поезду встать, стихнуть, Алина сумела выдохнуть, сделать предупреждающий шаг вперёд. Твердо поставила ногу перед собой, сфокусировав внимание на ближайшей к двери цифре в номере вагона. «0».
Именно столько терпения у неё оставалось. Двери раскрылись. Из них повалили люди… взрослые дяди и тети, их малые дети. Не тот, не он. Волнение стиснуло ей зубы, нервозность обнажило их в улыбке. В голове лишь одно слово. «Где?»
Повторялось снова и снова, крутилось вместе с пустым желудком. Наружу вышли все, что было не так уж много, учитывая размеры городка. Поезд, казалось, тронется, покинув не столько станцию, сколько её. Не вернув его. Но шум колесиков чемодана развеял тревогу. С трудом выкатив перед собой багаж, что в весе и размере превосходил владельца, мальчик сошел с десятого вагона. Вернее, выпал из него на свой чемодан, исхитряясь ухватиться за дужку очков.
Да, падая, Илья в первую очередь обеспокоился за них. Во вторую, за содержимое чемодана, отчего тут же с беспокойным «ой-ой-ой» склонился набок, чтобы слезть с багажа… и упасть на платформу. Но не вышло, под Ильей оказались вытянутые руки девочки, без сомнений нырнувшей в бетонный перрон. Словив мальчика, одним лишь чудом не разорвала ветровку на груди.
– Иля! – широко улыбнувшись, вплотную окликнула мальчика Алина.
Её лицо укрыто тенью капюшона и беспорядочно свисающими лохмами. Лишь два глаза и улыбка зловеще проглядывались, обращаясь к Илье с трепетом. Руки под ним согнулись, стискивая мальчика в странные Т-образные объятия на железнодорожной платформе. Кое-как пристроив очки на переносице, шокированный Илья содрогнулся в ужасе. Но несмотря на его потуги, девочка крепко держала его, точно больше никогда не отпустит.
– А… А-алина… – дрожащим голосом едва выжал он из сдавленной груди. – Я тоже скучал.
– Три месяца! – фыркнула Алина, ослабляя хватку.
– Десять недель… – поправил Илья.
– Одиннадцать! – девочка подтянула ноги под себя, резво вставая сама и помогая подняться другу.
– Три дня на д-дорогу, – мальчик спешно заправил вылезшую из светло-бежевых брюк рубашку. Из-за этого на уровне карманов показался рисунок красных цветов с зелеными листьями. – И я писал тебе каждый вечер.
– Два дня радиомолчания! – продолжала напирать Алина, подняв взгляд Ильи на себя вместе с зажатым в ладони подбородком.
И без того тихий голосок заглох после мимолетного пересечения взглядов. Избегая смотреть в лицо, мальчик продолжил поправляться, повернув в правильную плоскость вязаный изумрудный жилет.
– Н-не драматизируй… – звуча вдруг более печально, нежели неуверенно, Илья аккуратно убрал с края больших круглых очков слегка вьющиеся каштановые пряди. – Связи не было. И я же сказал, что скучал.
