˜˜٭❖٭˜˜
– Поздравляю, миледи Эвелин, теперь вы замужняя женщина! –
торжественно, но при этом не скрывая едкой насмешки, произносит
лорд Шерех. После чего не глядя в мою сторону гораздо тише
добавляет: – Хоть и ненадолго.
Стоило последним словам стихнуть, как сухая рука тощего, словно
жердь лорда с заметной брезгливостью освободила мою ладонь из плена
паучьих пальцев. Но этого гадкому мужчине показалось мало.
Незаметно для всех кроме меня лорд Шерех ещё и вытер руку о свой
парадный камзол с таким видом, будто собирается сжечь “испачканную”
одежду, как только покинет часовню. Словно он держал за руку не
молодую девушку из очень уважаемой семьи, а прокажённую.
Хм, неужели слухи обо мне дошли даже до него? И это при том, что
лорд Шерех почти безвылазно сидит в крепости на краю Теневого
разлом? Вот так новость.… Однако это всё равно не даёт ему права на
подобную грубость, да ещё и в такой показательной манере. Можно
подумать я в восторге от происходящего! Да если бы не необходимость
касаться того, кто долгое время был подле моего наречённого (раз уж
он сам не в состоянии присутствовать), то никто бы меня не заставил
взяться за руки с таким неприятным человеком. А если бы и заставил,
то потом очень пожалел бы об этом!
Вдох-выдох, Эви, ты терпела очень долго, так что потерпи ещё
немного. Тем более не зря же ты решила воспользоваться таким вот
ужасным случаем, чтобы сбежать из-под чужой опеки. Поэтому стерпи.
В последний раз.
Удерживая эту мысль, я сделала вид, что не заметила действий
лорда Шереха и спокойно сказала:
– Благодарю за поздравления, – звучит мой краткий ответ, после
которого посредник мужа поправляет свои жиденькие волосы мышиного
цвета, подхватывает меня под локоть и чуть ли не волоком тащит
прочь от алтаря. Такую грубость тоже приходится молча проглотить.
На кону слишком многое для меня.
Не встретив с моей стороны никакого сопротивления или
возмущения, лорд Шерех спешит вывести меня из крохотного храма, тем
самым завершая венчание. Хотя это скорее больше походило на
позорную свадьбу.
Пышной прошедшую церемонию точно не назовёшь – никаких
украшений, никаких цветов и никаких ярких нарядов на редких
свидетелях бракосочетания, проведённого на грани как человеческих,
так и магических законов. Даже витражи в этот день не смогли
окрасить серые стены провинциального святилища. Грозовые тучи с
самого утра затянули весеннее небо, грозясь вот-вот разразиться
крупными каплями холодной влаги, тем самым лишая всех нас хоть
толики ярких красок. Забавно, но моё подвенечное платье очень
подходило под цвет нынешнего неба – такое же серое, тяжёлое из-за
парчи и… удручающее.
Потому мне только и оставалось, что покорно плестись за лордом и
в последний раз вглядываться в лица тех, кто был моей семьёй
последние шесть лет.
Проходя мимо горсти гостей по пыльной дорожке между рядами из
лавок, я сразу замечаю среди них свою родню. Странно, но во мне при
этом ничего не отзывается. Будто они такие же чужие, как и все
остальные в затянутом ладаном храме. Однако я пристально смотрю в
сторону выделяющейся троицы.
Отец, ещё достаточно молодой мужчина с копной таких же
золотистых волос, как и у меня, коренастым телосложением и цепким
взглядом, чуть ли не светится довольством, явно предвкушая, что
будет делать с новыми плодородными землями. Но как только наши
взгляды сталкиваются, он тут же меняется в лице и начинает излучать
враждебность. Как всегда, ничего удивительно. Для него одно моё
присутствие было доказательством его слабости и живым напоминанием
о коварстве моей матери. Отцу оказалось трудно меня терпеть, не то,
что любить.
А вот мачеха подле отца всем своим видом демонстрирует досаду –
ещё бы, она спала и видела, как будет долгие годы наслаждаться
моими мучениями, наблюдая за теми издалека. С подачи белокурой
южанки, ещё сохранившей свою красоту, отец уже собирался выдать
меня либо за соседа-старика Глесса, пережившего уже шесть жён, либо
за маркиза-садиста Вольде, на все Южные земли прославившегося
жестоким обращением с собственными родственникам, слугами и даже
животными. Сложно понять, кто из них был наихудшим вариантом. Слава
богам, что предложение императора пришло раньше рокового дня и
теперь мне никогда не доведётся этого узнать.
