И город уснет, мы будем любить.
В тишине пустоты мы – неслышное эхо.
Мы – история, мы – смесь горечи вин,
Наши судьбы под сенью сплелись воедино.
Мы – сон города и уставших машин,
Шепот улиц, настигший в заветных мечтах.
Мы – коллапс его шума, ката́рсис рутин.
Может, нас тут и нет? Нигде, никогда…
Мы – есть мы. И одновременно нет.
Тишина. Фонарь в рыжине сиротливо поет…
Город дремлет, ползет по стенам серый свет —
Россыпь точек идет вслед за ним на покой.
Густо смотрят глазницами желтые окна.
Дышат легкие опустелых дорог.
Мерзлота ярких звезд и ноты молитвы
Пропускают в себя эхо древних богов.
Мы здесь есть? Да и мы – это кто? Мы живы?
Чье же сердце так бьется в груди на ла́дан?
Мы – отсутствие писем, абзацев и строк в них.
Мы – сон города,
…что его дуновеньем загадан.
~Джерри Вэй .
Глава 1. Такси до свободы
Evanescence & Linkin Park – Bring Me to Life
Инга ждала долго – такси всё не приезжало. И, словно по закону подлости, именно в тот момент, когда ей нужно было позарез быть дома не позже одиннадцати. Вечер получился чересчур расслабленным, спокойным, чего с Ингой не случалось уже давно. И на этой душевной ноте она засиделась допоздна, потеряв счёт времени. А Ваня с Алиной и вовсе обладали даром развеивать даже самые мрачные тучи и вытеснять невзгоды одним лишь неуместным смехом, вызванным глупой шуткой. Хотела бы Инга почаще так смеяться над всякой ерундой, не боясь быть заведомо осужденной за свой «слабый детский ум».
Димка, их общий друг, уже уехал – в его строну поймать такси было проще. Так что Инга осталась ждать в одиночестве. И чтобы занять себя хоть чем-то, помимо сверления циферблата на тонком запястье, она в который раз обернулась посмотреть на дом. Старая многоэтажка с облупленным фасадом терялась на фоне мерклого вечера, сдерживая своими стенами ветер, доносившийся со стороны дороги. Редкие облака разрыхлились, отчего небо казалось необъятнее, притягательнее. Фонарей в этой части города почти не было, и единственным источником света оставалась мозаика окон, глядящая на тихий пустой дворик сиротливыми прямоугольниками. Всё кругом дышало осенью – вестница болезненной меланхолии оказалась в этом году пунктуальна как никогда. Холодный ветер кусал сквозь пальто и свитер, пронизывая до костей, листья подрагивали на влажной после дождя скамейке, да и сам воздух был пропитан какой-то несвоевременной, издевательской тоской.
Спрятав руки в карманах, Инга всмотрелась в знакомое окно. Свет там погас – наверняка Ваня с Алиной уже легли спать. Инга вздохнула. Все-таки славный получился вечер. Тихий, наполненный безмятежным спокойствием и живительным смехом из-за неудачного боевика, в ходе которого серьезный жанр внезапно предстал комедией. К концу фильма Инга с Алиной чуть ли не валялись от смеха, и Димке пришлось затыкать подруг своими фирменными словечками. Жаль, в жизни нельзя так же совместить противоположные друг другу жанры.
За углом блеснули фары, ударив по глазам, и Инга вскинула подбородок. Наконец-то. Черная «Субару» медленно проплыла во двор, всколыхнув лужи. Колёса со скрипом объезжали кочки, пытаясь подступиться к выдолбленному в бетоне крыльцу. Инга махнула рукой, негласно сообщив, что доберется до водителя сама: пусть пристроится, где удобно.
Тревога ворочалась внутри противным комом. Когда Инга спускалась по ступенькам, зубы её уже отбивали нервную дрожь. Ей до ужаса не хотелось оборачивать тихий спокойный вечер противоположным исходом. Она сделала глубокий вдох, растёрла алеющие от осенней прохлады щёки и двинулась к машине. Её взгляд ненароком скользнул на передние стекла, выхватив неясный силуэт, будто разрисованный кистью единственного фонаря на пустующей улице. Водителем оказался молодой парень.
