ГЛАВА I
Я объективно понимала, что в сложившихся обстоятельствах адресованная Игорю просьба дать мне небольшой тайм-аут выглядела крайне неуместно и даже в чем-то абсурдно, но, к сожалению, у меня банально не хватило духа моментально принять судьбоносное решение, и сейчас я остро нуждалась в отсрочке. А между тем, времени на раздумья было отпущено совсем немного, и мое малодушное промедление запросто могло оказаться для Эйнара роковым, однако, всё во мне переворачивалось, когда я невольно ловила себя на мысли, что с каждой секундой всё сильнее укрепляюсь в намерении последовать совету Маркелова и без оглядки рвануть в Верный. Еще сегодня утром я с пеной у рта доказывала родителям, что мои основные приоритеты непосредственно связаны с Джулсом, и я обязательно доведу до логического завершения все свои планы относительно Олежки, а затем триумфально вернусь в столицу и постараюсь убедить мужа в исключительной приверженности семейным ценностям, но в этот самый миг я была готова одним махом перечеркнуть продуманную до мелочей схему действий. Я могла сколь угодно долго гадать, что или скорее кто заставили Эйнара безапелляционно отвергать любую помощь, но горькие факты говорили за себя: единственный подозреваемый в массовом убийстве на погранпосте уверенно рыл себе яму и, похоже, его совершенно не заботило содержание вердикта. Эйнар прекрасно знал, что его участь давно предопределена, и это меня как раз-то ничуть не удивляло, а вот отчаянное сопротивление любым попыткам пролить свет на страшные события в Хонгшане вынуждало яростно терзаться в догадках. Безусловно, Эйнар четко представлял свое незавидное будущее и потому с фанатичным упорством сжигал за собой мосты: развод со Стешей, смена фамилии у ребенка, категорическое нежелание сотрудничать с адвокатом – он словно ни на йоту не сомневался в исходе процесса и предпринимал все возможные шаги, чтобы зацепить по касательной как можно меньшее количество людей, но при всем благородстве подобных устремлений я считала выбранную линию в корне неприемлемой. Я легко допускала, что даже будучи хладнокровным солдатом удачи, натренированным исключительно на выполнение боевого задания, Эйнар всегда старался избегать случайных жертв среди гражданского населения и, быть может, именно это незыблемое правило и стало в итоге главной причиной его конфликта с нанимателем. Я обладала весьма поверхностными сведениями о деятельности так называемых частных военных компаний, но предполагала, что поступающие от противоборствующих сторон заказы воплощались по принципу «цель оправдывает средства», тогда как у Эйнара чудом получалось сохранять человеческий облик даже на фоне автоматных очередей и рвущихся под ногами снарядов. Мне было сложно это признавать, но раньше я инстинктивно отрицала малейшую вероятность той или иной причастности Эйнара к незаконным вооруженным операциям, а теперь не спешила сбрасывать со счетов даже такую болезненную правду. Я всё еще придерживалась устойчивого мнения, что НСБ с нуля переписала биографию сержанта Мартиса, обильно сдобрив ее шокирующими деталями и жареными сенсациями, но в сердце продолжала теплиться надежда на то, что и самая искусная ложь имеет короткие ноги, и однажды истина выплывет наружу. Настораживало меня другое: я постепенно втянулась в систему всеобщего помешательства и начала принимать за чистую монету гнусные домыслы спецслужб. Не получалось ли так, что своими сомнениями я вновь предавала Эйнара, как уже предала его десять лет назад?
Сумбур в голове достиг угрожающих масштабов, и я с ужасом почувствовала, что задыхаюсь от переизбытка эмоций. Мне срочно нужно было прийти в себя, но вместо этого я всё глубже увязала в болоте неопределенности и никак не могла сообразить, в какое русло мне прежде всего следует направить усилия. Перед глазами один за другим проносились образы Эйнара, Юлиана, родителей, Олежки, и в какое-то мгновение я вообще запуталась в череде размытых фигур, неумолимо атакующих мой смятенный разум. Я еле-еле доковыляла до автобусной остановки, в полном изнеможении привалилась к рекламному стенду, пестрящему красочными предложениями на любой вкус и кошелек, и плотно смежила веки, дабы хоть на миг погрузиться в спасительную тьму, но долгожданного облегчения так и не наступило.
