Громовой перестук копыт, разорвал тишину поля битвы. Дым, поднимающийся от сотен горящих костров и ржание топчущих землю коней, клубился густыми занавесами, скрывая от взора многотысячные колонны войск, мчащихся навстречу друг другу. Крики солдат, звон кольчуг – все слилось в единый оглушительный гул, который, казалось, мог бы достигнуть Олимпа.
В момент столкновения двух армий загремел ужасающий, леденящий душу звон. Звук скрежета металла о металл, рассекающего воздух с невероятной скоростью, сливался с воплями боли, стонами раненых и ржанием раненых лошадей, терзаемых страхом и яростью. Солнце, тусклое и бледное, пробивалось сквозь клубы пыли, создавая призрачный свет, который то освещал, то затмевал кровавые сцены. Мечи, сверкая в пробивающихся лучах солнца, стали инструментом смерти в руках обезумевших воинов. Стрелы, свистящие в воздухе, уносили жизни, оставляя за собой кровавые следы на искалеченных телах.
Сражение было жестоким, беспощадным. Ни один из участников не щадил противника, каждый сражался за свою жизнь, за свою честь, за свою родину. Ожесточенные бои велись по всему фронту: пехотинцы сцепились в смертельной схватке, мечи ударялись о щиты, с грохотом рушились алебарды, а над головами свистели стрелы.
Но только одной стороне суждено было одержать победу. И здесь, на левом фланге, произошла решающая атака. 1300 кавалеристов, неумолимые как шторм, атаковали вражескую пехоту. Их кинжалы, остро отточенные и смертоносные, словно молнии рассекали строй противника. Тысячи вражеских солдат пали под копытами боевых коней, облаченных в стальные доспехи. В отчаянии противник сломал шеренги, что и стало решающим итогом сражения.
Спустя два часа, когда затихла ярость битвы, на поле остались только боль, страх и тишина. Территория превратилась в братскую могилу для тысячи воинов, их тела лежали грудами, замерев в предсмертной агонии. Мертвые лица были искажены страхом и агонией, а воздух пропитался запахом крови и металла. Если бы ад существовал, то именно так, в глазах выживших, он выглядел.
Защищенный грубыми кожаными доспехами, великий воин пронзил копьем торс своего противника и без сожаления наблюдал, как жизнь угасает в глазах врага. Конь взволнованно запыхтел, заставляя всадника натянуть поводья. Мышцы животного напряглись, и мощные копыта взметнулись вверх. Несмотря на усталость и взволнованность конь беспрекословно подчинился приказу всадника: отступил назад и повернул влево, втаптывая тела в землю. Плечи всадника были покрыты прочной кольчугой, а его белый плащ, весь в крови, украшали золотые орнаменты в виде двух парящих орлов. На голове у него был серебряный шлем, закрывавший половину лица, с прорезями для глаз и защищенным носом. Оглядев поле боя и жадно вдохнув воздух, воин снял шлем и отбросил его в сторону. Большая часть кавалерии выжила в битве. Удивляться было нечему. Эти воины сражались не в первый раз.
– Братья, – крикнул он, и густой пар изо рта обволок его лицо. – Вы храбро сражались!
Воины закричали в унисон и подняли острия своих мечей к небу.
– Сегодня мы одержали еще одну победу! – продолжал воин. – Пусть эта победа согреет наши сердца, облегчит боль раненых и пусть погибшие навсегда останутся в нашей памяти! Я горжусь тем, что сражаюсь вместе с вами.
Воины опять издали боевой клич в знак согласия, скандируя имя генерала. Во время ожесточенной битвы кровь забрызгала доспехи генерала и залила меч от рукояти до острия. Стекая по лезвию вниз, кровь густо капала на землю, переплетаясь с багровыми ручейками, заполонившими землю. Он оглядел воинов с довольным, усталым выражением лица и почувствовал прилив ярости и гордости.
