Глава 1. Засада
Налетчика звали Латиф. Его история была непримечательной: член банды, наткнувшейся на древнее орудие, похороненное после Истребления. В эту же ночь он и кучка его приспешников отравили своего лидера и перебили его семью и ближайших соратников, подчинив себе остальных. Откопав машину, бандиты превратили ее в передвижной лагерь.
С тех пор Латиф путешествовал по миру, разоряя деревни и заполняя трюмы своей крепости украденными припасами и рабами для продажи. Периодически он заключал союзы с другими налетчиками, чтобы одолеть поселение, способное к сопротивлению. Такие соглашения редко длились дольше первой бреши в стенах защитников, так как Латиф всегда ударял своих союзников в спину, порабощая все на своем пути и вербуя лучших безумцев в свои ряды.
Даже амбициозные дураки учатся, и имя Латифа более не приветствовалось среди диких собраний грабителей и торговцев рабами. Их логова еще принимали его сухопутный корабль из-за дани, которую Латиф платил Пайкану, неофициальному правителю местных земель. Но за пределами рынков работорговцы, налетчики и даже простые грабители нещадно охотились за ненавистным оппортунистом, осмелившимся нарушать все негласные правила и соглашения.
Испытав на своей шкуре несколько подобных засад, когда остальные бандиты прибыли на помощь жертвам Латифа, налетчик понял, что Вольница более не являлась беззащитной кормовой базой для его банды. Он расширил свою зону охоты и покинул границы беззаконного региона, принося горе и разрушения в соседствующие земли.
Передвижная база Латифа представляла кошмар наяву. Ржавеющий вагон, весящий двести двадцать тысяч тонн, передвигался на огромных колесах. Самые разнообразные орудия, от артиллерийских стволов до ракетных установок, были приварены к корпусу этого воскрешенного зомби. Но такая махина требовала постоянного обслуживания, и лишь логова Вольницы соглашались продавать припасы и проводить серьезный ремонт. Сотни рабов трудились день и ночь во внутренностях злобного бегемота, погибая десятками и мечтая лишь о том, чтобы хозяева признали их годными к продаже.
Не было единства и в рядах прислужниках Латифа. Его изначальная банда давно исчезла. Часть предали их же подчиненные, других признали бесполезными после полученных ран и бросили доживать свои дни в отсек двигателя или подавать боеприпасы. Часто лезвия блестели в тускло освещаемых коридорах и звуки выстрелов отдавались эхом от стен, когда налетчики устраивали перетасовку лакомых позиций. Латифа не волновали любые склоки. До тех пор, пока его свора подчинялась его воле, и внушаемый им страх сковывал любые подлые мыслишки о неподчинении они могли делать все что угодно и с кем угодно. В редких случаях, вернувшиеся пленники рассказывали дикие истории о творящихся истязания в базе Латифа и демонстрировали свои изувеченные тела как доказательства.
Такой образ жизни было невозможно поддерживать долго. Латифу всегда требовались новые люди, новые рабы для продажи и мясной дани, и постоянный приток запчастей и амуниции. Он стал наглеть, совершая все более дерзкие налеты внутри и снаружи Вольницы, чудом ускользая из когтей смерти. Его история была очередной повестью о жёстком и недальновидном тиране, не преследующем никакой достижимой цели, чье единственное отличие от остальных заключалось в его необыкновенной полосе удачи.
Длившейся до сего дня. Латиф осмелился напасть и разорить поселок на дальнем востоке от Вольницы, захватив множество экзотических мутантов.
За это его приговорили к смерти. Клятвоберущие никогда не бросали своих.
Вагон Латифа нависал над пустым лагерем падальщиков. Дым вился от подожжённых хижин, обе наблюдательных башни исчезли и на их месте появились воронки. Орава вооруженных ублюдков из самых разных уголков света ворвалась внутрь поселения, разбитого возле склона горы, устремившись к широкому дому принадлежавшему вождю. Они прорвались сквозь внутренний палисад, замедлившись от отсутствия криков и людей пытавшихся добраться до арсенала. Их подозрения вскоре подтвердились, красиво расписанный дом вождя и все склады стояли пустыми, а в самом поселении и во внутреннем лагере было не души. Местные не оставили ни единого раба для налетчиков и клич Латифа призвал его орду обратно, а орудия его вагона превратили дом в дымящиеся руины.
