Агния
- Да, Вениамин Гаврилович, я все записала. Конечно, я успею. Неужели Вы во мне сомневаетесь? Ну, вот не стоит. Я мастер своего дела. Давайте проверим еще раз заказ. Три пирога с пеканом. Да, я помню, что никаких грецких орехов и тем более арахиса. Конечно, все пометила. Продолжим? Два сытных пирога с минтаем, три с красной рыбой, один с печенью. Сладкие пироги: с малиной и заварным кремом, жимолостью и один с брусникой и корицей. Попробуете мою новинку: пирог с индейкой, тыквой и морковью? Не, ну что Вы? Я положу Вам его в подарок. Вы же мой любимый клиент. Конечно, конечно. Продолжим? Также нужно подготовить десяток пирожков с капустой, яйцом и зеленым луком и сделать большой торт на два яруса. Я ничего не забыла? Вы сами заберете? Отлично, тогда буду ждать Вас завтра к девяти утра. Да, подъезжайте к черном входу. Пекарня еще будет закрыта, наберете меня, я Вас впущу. Возьмете с собой помощника? Отлично. Тогда мы быстро все погрузим. Да, до свидания. До завтра.
Я положила трубку и выдохнула. Тоскливо посмотрела на список, повздыхала над своей нелегкой долей и пошла перебирать запасы, тихо молясь про себя, чтобы на все хватило продуктов.
Вениамин Гаврилович был самой большой занозой в моей жизни. Внешне он был хорош. Высокий, статный, богатый. Красиво одевался, не скупился выливать на себя по флакону дорогого парфюма. Носил объемные часы, волосы всегда в красивой укладке и зафиксированы лаком. Глаз радовался, когда он появлялся на пороге моей пекарни. Но стоило ему только сделать заказ, как все его очарование рассеивалось. Клиентом он был привередливым, очень въедливым. Один раз у меня закончились орехи пекан, которые он так сильно любил. Я позвонила, чтобы скорректировать заказ, да вот незадача, нарвалась на его секретаря, а не его самого. Секретарь меня заверил, что ничего страшного, если я заменю недостающий ингредиент на грецкие орехи. Я обрадовалась, испекла все по высшему разряду, а в итоге чуть не пошла по миру.
Вениамин Гаврилович на дух не переносил ни один вид орехов, кроме пекана. Я тогда столько от него выслушала, что чуть со стыда не сгорела. То, что меня назвали мошенницей, обманщицей, предательницей всего человеческого рода, шарлатанкой, показушницей, прохвосткой, надувальщицей и еще кучей слов, я так и не смогла забыть. Откуда он смог столько нелестных выражений то сразу вспомнить? Я бы так быстро не сориентировалась. А он как будто список составил и заучил прежде чем ко мне прийти. И ведь не повторился ни разу. Я тогда дар речи потеряла. Прощение пришлось вымаливать очень долго. Я полгода пекла ему самые изысканные пироги, какие только могла придумать. Привозила в его офис и вот только недавно, он простил мою оплошность. Но не отстал. Наоборот, на каждые выходные стал заваливать таким количеством заказов, что я вынуждена была ночевать на кухне. Других поваров он не принимал. Всегда чувствовал, что не моими руками испекли в этот раз. Я плакала от бессилия, но отказать ему не могла.
И нет, не из-за того, что он такой красивый, богатый и вот это все. Я просто боялась за свою пекарню. Не передать словами, сколько сил я потратила на то, чтобы ее открыть. Но опасность в лице Вениамина Гавриловича так и висела над моей головой. По одному его щелчку меня бы закрыли и не позволили бы снова открыться. Поэтому я терпела. Пекла все по его заказу. Всегда встречала с улыбкой и никогда не говорила грубого слова. Даже при своих работниках. Да и наедине с собой тоже. Не зря же говорят, что у стен есть уши. Я была искренне убеждена, что у моей пекарни это были не какие-нибудь иллюзорные, а самые натуральные уши, от которых надо скрывать все неосторожные слова.
