Вот уже неведомо какой день наша любимая тройка-четверка
пробиралась через чрезвычайно густой Мэнхосовский лес. По расчету,
чтобы добраться до горы Тимерун, не особо торопясь - с множеством
небольших остановок для отдыха и нормальным сном – требовалось
полторы недели…
Агорт почувствовал себя легче, оказавшись вдалеке от толпы
«бесполезных» людишек, как он их называл про себя. Тишина и покой
безмятежного леса, столь любимые им, сменившие суету и гомон
прогнившего насквозь города, придавали мужчине сил. И хоть его
состояние не улучшалось, рука все также привычно ныла, и
безудержная ностальгия по Миладэмо терзала сердце, некромант
ощущал, что избавление от Мэнхоса благотворно подействовало на его
тело и разум. Теперь он даже не испытывал столь мучительной
ненависти к своим спутницам, и мог спокойно переносить их
присутствие, без желания растерзать каждую собственноручно. И
иногда в редкие часы, когда Агорту, отошедшему настолько, чтобы не
слышать голосов девчонок, удавалось заглушить горестные мысли, на
его бледном лице появлялось нечто, служившее кисловатым подобием
улыбки. А в глазах, черных и холодных, будто морозная ночь,
промелькивали искры теплоты и, возможно, радости. Хотя они были
столь неуловимы, и так беспристрастен был обычно его вид, что все
это могло только казаться со стороны…
Обстановка в их так называемой команде действительно перешла в
более терпимую, поэтому даже Дэллина чувствовала себя рядом с
угрюмым некромантом вполне сносно. Любопытство, правда, до сих пор
не мог спокойно находиться около Агорта, прекрасно помня, их первую
встречу. Древесный дух до сих пор ощущал себя очень неуютно,
понимая, что мужчине, даже не нужно его видеть, чтобы понять, где
тот находится… Духам и призракам не скрыться от магов, владеющих
знанием мертвых…
Первая неделя прошла без каких-либо происшествий. Целый день
путники старались по возможности идти без остановок, а на ночь
разбивали небольшой лагерь. Дежурили поровну, в том числе и
Любопытство.
Погода уже достаточно теплая, чтобы ночами чувствовать себя
комфортно, благоприятствовала путешествию, а приятная местность с
множеством мелких зверюшек обеспечивала также и плотное пропитание,
что не могло не радовать. Тем более что теперь охотилась не только
воровка, но и некромант, а это удваивало шанс не оказаться без
обеда.
Девушки практически не разговаривали – у каждой было о чем
поразмыслить. Только однажды Мэлли поинтересовалась у воровки,
каково это быть все время одной (не считая духа, разумеется), на
что та сообщила, что это просто превосходно, явно намекая на
надоедливость своих спутников. Но принцесса все же посочувствовала
Дэллине, не очень-то доверяя ее высказываниям, тем более что та
неожиданно впала в состояние подавленности и отрешенности. И хотя и
делала вид, что сказанное ее ничуть не волнует, явно вспоминала
одинокие вечера у костра, когда и поговорить-то было не с кем, ведь
ее единственный друг, к сожалению, говорить не умел…
Дни шли…
Мэлли совсем вымоталась от однообразной ходьбы. Дэл постоянно
злилась. Угрюмый некромант только и ждал ночи – возможности
остаться одному, чтобы вновь увидеть свою прекрасную Аннинуар.
Единственную отраду, что поддерживала жизнь в его измученном
страданиями теле. А древесный дух предпочитал магический уровень
Агорту, поэтому почти не показывался, появляясь, лишь когда тот
уходил куда-нибудь поохотится или на разведку. И лишь в эти моменты
его добродушный нрав опять раскрывался, приободряя и остальных.
Однажды принцесса застала Любопытство распластанным на траве.
Казалось, он каждой своей частичкой внимал звуки природы, был
счастлив лишь от того, что осязал ее дары. Ему не были нужны ни
деньги и богатства, что донимали его фелайн, ни признание и
ощущение собственной значимости, что мучили Ее Высочество. Никакие
бренные страсти не тревожили эту светлую душу. Довольно было только
наслаждаться миром, таким, как его сотворили. И Мэлли, не без
гордости считавшая себя существом, позаботившимся о том, чтобы
стать человеком без пороков, поступающим правильно, простым и
бесхитростным, задумалась – а действительно ли достигла она в этом
успеха? Ибо, поняла, что та поистине добрая суть, к которой она так
стремилась, увы, была не в ней, нет, она была перед ней… С этого
момента девушка еще больше прониклась древесному духу, так как
увидела в нем единственного, кто несет в себе истинные чувства,
данные богами, не извращенные миром, не испорченные собственными
страстями.
