Султанат Аль-Дюн, некогда жемчужина юга, теперь медленно покрывался серой вуалью увядания. Его города, построенные из золотистого песчаника и белого мрамора, все еще сияли под безжалостным солнцем, но блеск этот был тусклым, лишенным прежней живости. Шумные базары опустели – меньше товаров прибывало из дальних оазисов, меньше воды было для караванов. В воздухе витал едкий запах пыли и горечи, запах умирающей земли.
Великая Река Загар, что тысячелетиями питала центральные земли Султаната, превратилась в тонкий, ленивый ручеек, который едва достигал столицы. Оазисы, что раньше были пышными островами жизни посреди бескрайних песков, теперь скукоживались, их пальмы клонились, а источники иссякали, оставляя после себя лишь треснувшую глину. Даже самые глубокие колодцы давали лишь мутную, теплую воду.
Это была Пустынная Засуха – не просто отсутствие дождей, что было обычным для этих земель. Это было что-то иное, злое, магическое. Она высасывала жизнь из самой сущности мира, из песка. Песок, что должен был быть плодородным, несущим в себе древние воды и энергии земли, теперь был мертвым, сухим, бесплодным. Он не просто лежал – он болел.
Принц Тарик ибн Файсал чувствовал эту болезнь острее, чем большинство. Для других это было бедствие – голод, жажда, разорение. Для Тарика это была боль. Не физическая, но глубокая, идущая откуда-то из-под его ступней, из глубины земли, с которой у него была необъяснимая, интимная связь.
С самого детства он чувствовал песок иначе. Он мог предсказать, откуда придет буря, просто «слушая» изменения в его вибрациях. Касаясь земли, он иногда ощущал мимолетные отголоски прошлого – шаги древних путников, шелест забытых одежд, едва уловимые ароматы, давно исчезнувшие. Эта способность была пугающей, одинокой и непонятной. Придворные считали ее странностью, визири – даром, но никто не знал, как ее использовать.
Теперь эта связь стала мукой. Каждый день Тарик чувствовал, как песок вокруг него увядает, как его «дыхание» становится все более немощным. Он видел, как умирают оазисы, и чувствовал их боль, словно она была его собственной. Он ходил по дворцу, слушая бесконечные жалобы и предложения, но его разум был сосредоточен на тихом, отчаянном стоне земли под ногами.
Ему был двадцать один год, и он должен был быть символом надежды и силы. Вместо этого он чувствовал себя бессильным капитаном на тонущем корабле, окруженным испуганным экипажем и пассажирами. Его отец, Султан Файсал, старел не по дням, а по часам, сломленный горем и бессилием перед катастрофой, которую никто не мог остановить. Бразды правления все больше переходили к Тарику, но что мог сделать принц, когда сам мир вокруг него рассыпался в прах?
Военные экспедиции за водой потерпели неудачу. Молитвы не принесли дождя. Жрецы древних храмов шептали о гневе богов или джиннов, но их ритуалы остались без ответа. Ученые изучали землю, но не находили причин. Алхимики пытались создать эликсиры жизни, но их зелья лишь ускоряли увядание.
Тарик провел бесчисленные часы в пыльных дворцовых библиотеках, изучая древние свитки и скрижали, надеясь найти хоть какой-то намек, хоть какую-то забытую мудрость. Он читал о великих султанах прошлого, о битвах с джиннами, о городах, построенных на магии песка. И среди этих историй, похороненных под веками пыли и забвения, он наткнулся на легенду.
Легенду о Бессмертии Песков.
Сначала он отмахнулся от нее как от очередной сказки о вечной жизни – пустой мираж для отчаявшихся. Но его связь с песком реагировала иначе. Когда его пальцы скользили по древнему пергаменту, описывающему Бессмертие, песок под дворцом отвечал слабым, но отчетливым резонансом. Не желанием жизни для одного человека, а обещанием
