Если ты читаешь эти строки, сделай вид, что все в порядке. Не отрывай глаз от книги, не оглядывайся по сторонам, контролируй каждый мускул своего лица – словом, не дай им еще одной причины, чтобы тебя убить.
Они знают. Если они умны так же, как я, они знают.
Это место похоже на чащу зимнего леса – такую далекую, что никто случайно сюда не забредет, чтобы тебя спасти. Подобно тому, как беззвучно стягиваются силки на шее ничего не подозревающего зайца, Они расставляют свои ловушки здесь.
Силок на твоей шее уже затягивается.
Джордан перешагивает порог и тут же ощущает болезненный спазм в груди. Ее сердце, словно обвито колючей проволокой – с каждым толчком в плоть врезаются острые металлические шипы. Орган замирает, не желает биться, боится почувствовать эту боль снова. Всему виной запах, который витает в воздухе, даже после стольких дней. Сухой землистый аромат с нотами пряностей и кедра. Шон пах так всегда. Еще маленькой девочкой она забиралась к нему в кровать и утыкалась носом в ворс пижамы. Кошмары тут же отступали.
Девушка запирает дверь на все три замка и проходит в гостиную. Искусственный свет уличных вывесок попадает в комнату через огромное окно и окрашивает предметы холодным синеватым оттенком. На журнальном столике в открытом виде стоит ноутбук, словно бы его владелец собирался в скором времени вернуться и продолжить свои дела.
Большой аквариум, вмонтированный в перегородку, визуально отделяет гостиную от кухни и нарушает мертвую тишину своим бульканьем. Его обитатели – глупые пестрые рыбешки, которые подплывают к стеклу, как только кто-то оказывается рядом. Они не сводят выпуклых стеклянных глаз и ждут кормежки. Корм щедро сыплется в аквариум. Рыбки охотно слетаются на угощение и теряют всякий интерес к человеку. Рыбам все равно кто приносит еду, лишь бы набить чешуйчатые брюшки. Джордан это безумно злит. Она ненавидит их, но ее брат души не чаял в этих беззащитных созданиях. Меньшее, чем они могли отплатить – помнить его!
С тех пор как Шон пропал, сестра ни разу не заходила в эту квартиру. Каждый день, а иногда дважды, их мать приходила сюда, чтобы протереть пыль и покормить домашних любимцев. «Когда Шон вернется, – говорила она, – будет ужасно зол, если не досчитается даже одной рыбки». Это была ее мантра. То дело, которое помогало не терять надежду, а порой и вовсе – убежать от действительности. Сегодня утром она не встала с кровати и Джордан захлестнула болезненная мысль – мама больше не ждет сына домой. Живым уже точно не ждет.
От осознания этого Джордан прорыдала целый день, удивляясь откуда в организме вообще столько жидкости. Вся боль, страх и бессилие словно обрели физическое воплощение. Когда слез не осталось, Джордан решила сама пойти в квартиру брата. Кто-то ведь должен кормить этих чертовых рыб, пока Шон не вернется!
Все еще не включая свет, она входит в спальню брата. Кровать аккуратно заправлена. На подоконнике стоят кактусы, ведь другие цветы в квартире Шона просто не выживали. Куча книг и журналов на прикроватной тумбочке. У письменного стола – компьютерный стул. Он обладал способностью обрастать вещами, как и любой стул, который находится в спальне. На его спинке висит кремовая толстовка, которую Джордан тут же натягивает на себя. Ткань так сильно пропахла Шоном, что каждая клеточка кожи ощущает его присутствие.
Слишком ярко. Излишне болезненно.
Джордан прижимает руки к груди в страхе, что ее несчастное израненное сердце вот-вот вырвется. Она падает на кровать, сворачивается в комочек и снова плачет.
