– Что с ней? Она вообще соображает или отсталая?
Слышу голос как будто со стороны, хотя говорящий стоит прямо передо мной.
Чувствую сильный удар в спину и падаю, отбивая колени о пол. Это очень больно. Но не больнее хлесткой пощечины предательства, от которой у меня внутри все полыхает.
– Голос подай, если сдохнуть не хочешь!
Понятия не имею, что говорить. На языке кроме оскорблений и проклятий ничего не вертится.
Хотя, какие еще чувства я должна испытывать к отцу, который собирается меня продать?
У меня в заднем кармане джинсов маленький нож. Отец знает, что он там, просто сейчас, должно быть, забыл, когда замаячили хрустящие банкноты на горизонте.
Воротит.
От него и от себя. От того, что стою на коленях и ничего не делаю.
Это все глупо.
Человека передо мной все зовут Покупатель. Он приезжает к нам в деревню раз в пару лет и выбирает одну молодую девушку. Отдает за нее кучу денег, забирает и больше никогда не возвращает.
Так было с моей лучшей подругой Оливией три года назад.
Когда ее забрали, мне было всего пятнадцать. Я кричала и бежала за машиной, увозящей ее за забор. Она смотрела в заднее стекло и плакала. А я бежала. Бежала и бежала, пока ворота за машиной не закрылись, и меня не откинуло ультразвуковым барьером назад.
Родители Оливии тогда построили новый дом, купили несколько машин и начали устраивать большие праздники, приглашая всех жителей деревни, словно ничего не случилось. Словно Оливии не существовало.
С того дня, когда ее забрали, при мне всегда был нож. Я умело им пользовалась, но сейчас…
Сейчас я понимаю, что это не имеет смысла.
У Покупателя за спиной трое амбалов с пистолетами в руках. Стоит мне дернуться – и меня пристрелят. На долю секунды это кажется мне приятной перспективой, ведь лучше смерть, чем попасть в лапы к оборотням.
Но я знаю, что сделай я это, они отыграются на Аароне. Моему брату всего двенадцать. Он этого не заслужил.
– Как тебя зовут? – спрашивает Покупатель. На вид ему лет пятьдесят, но все знают, что оборотни живут очень долго. Ему может быть и сто, и двести лет.
Чувствую, как отец толкает меня носком ботинка в ногу.
Прокашливаюсь и шепчу:
– Джульетта.
– Ух ты. Очень романтично, – произносит Покупатель.
Хочется плюнуть ему в лицо или подняться на ноги и повалить его на пол, чтобы бить, пока не устанет рука.
Прикусываю щеку изнутри и поднимаю голову так, чтобы видеть Аарона. Он напряжен – сдерживает слезы.
Это произойдет. Меня продадут, и я ничего не смогу сделать, потому что иначе… Что-то случится с Аароном.
Все помнят эту историю пятилетней давности. Тогда девушка попыталась сбежать, и всю ее семью убили, а ее все равно забрали.
Это неизбежно.
Я знала это давно – так будет. Я видела это по тому, как отец отгораживается от меня, как он вынашивает презрение ко мне, как он стирает из своего сердца малейшие намеки на чувства…
Потому что знает, что продаст. Заранее знает.
Слышу, как отец пытается что-то сказать, но вдруг Аарон перебивает его.
– Зовите ее Джулс, – просит он мягко. – Ей так больше нравится.
Я закрываю глаза и обещаю сама себе, что вернусь. Вернусь и заберу его.
* * *
Мы едем уже несколько часов. Я понятия не имею, куда именно – у меня на глазах повязка, которую надели, как только мы пересекли границу.
По обе стороны от меня сидят амбалы. Они такие здоровенные, что я едва умещаюсь между ними на заднем сидении машины.
Они люди. Как и Покупатель, что сидит впереди, рядом с водителем. Настоящих оборотней никто из нас не видел ни разу.
Они не занимаются мелкими делишками, для этого у них есть посыльные. Принести, подать, купить, убить. Сделать все, что угодно. Для этого они и покупают себе людей.
Есть и другие Покупатели, которые отбирают не только девушек, но и парней, будущих охранников и воинов. Мы слышали об этом, но из нашей деревни парней ни разу не забирали. Видимо, неурожайные годы. Хотя, я уверена, многие мои бывшие одноклассники мечтали быть избранными в волчью стаю. Но нет никаких критериев, по которым Покупатели выбирают "товар". Это всегда неожиданный выбор, часто нелогичный и странный.
