Соул проскочила в лифт за секунду до его закрытия. Она прижалась к стенке и постаралась успокоиться, не хватало еще расплакаться тут, на глазах у коллег. Но капельки слез уже собрались в уголках глаз, они ничего не могла с ними поделать.
Мира посмотрела на нее внимательно.
– Прошло не очень? – спросила она.
Все прекрасно знали, что их босс – настоящее чудовище, и вызов на ковер от него – все равно что грязевая ванна, только вот грязь в ней отнюдь не лечебная.
Соул горько улыбнулась.
– Почти уволена.
– Чего? – с губ подруги сорвался смешок. – Ты и уволена? Ты? Он нигде больше такую не найдет!
– Думаю, с этим не возникнет проблем.
Лифт остановился, впуская пассажиров. Мира встала вплотную к Соул и понизила голос. Не хватало еще, чтобы пошли сплетни.
– Раз «почти», значит есть еще шанс?
Соул хихикнула. Видимо, ее накрывало истерикой. Осознание, что вот-вот любимая и очень перспективная работа окажется за спиной, подступало к горлу, как свинцовый ком. А у нее съемная квартира, куча счетов и абсолютное отстутствие идей, что делать дальше.
– С тем условием, что он поставил, шансов нет. Серьезно, лучше бы он меня в сам ад спуститься попросил.
– Что за условие?
Дверцы снова открылись, выпуская их на первом этаже. Размеренный и такой привычный стук каблучков Миры сейчас ужасно действовал на нервы.
Они прошли турникеты, вышли на улицу, Мира щелкнула зажигалкой, прикуривая сигарету. Соул вздохнула, поворачиваясь к ней.
– Он хочет, чтобы я пошла в резервацию и взяла интервью у оборотней.
Мира поперхнулась дымом. Она долго кашляла, выпучив свои и без того огромные глаза, после чего уставилась на Соул в ужасе.
– Он что, окончательно отупел?
– Я хотела его об этом спросить, но побоялась, что меня вышвырнут в окно.
– Оборотни! Да они людей к себе на пушечный выстрел не подпускают! Помнишь, что случилось с тем парнем, ученым, в прошлом году? Они так его напугали, что он полгода в психушке провел. Кстати, он и сейчас там, разве нет?
Соул скрестила руки на груди.
– Что мне делать, Мира? Мне нужна эта работа, я люблю ее. Я собиралась посвятить ей всю свою жизнь. Это мой журнал – наш, мы столько сил в него вложили…
Захотелось разрыдаться. Напиться и покричать с балкона. Люди проходили мимо, их ничто не волновало, все просто радовались окончанию рабочего дня. Соул завидовала им.
Подъехало такси, и они сели на заднее сидение, уставившись каждая в свое окно.
Прошло минут десять, когда Мира повернулась и сказала:
– Я знаю, это прозвучит как бред, но помнишь, пару лет назад один из них приезжал на встречу с какими-то дипломатами? Мы делали репортаж. Конечно, он не давал никаких личных интервью, но он не выглядел таким уж… Грозным. Как там его?
– Дэвид Уайт …. – кивнула Соул. – Но это все еще не делает его доступным для диалогов.
– Говорят, он там самый справедливый. Так сказать, уравновешивает жестокость старшего брата. Его все любят.
– Уверена, если его старший брат захочет откусить мне голову, то никакой справедливый Дэвид меня не спасет.
* * *
– Дэвид. Дэвид, эй.
Прошло не меньше минуты до того, как он открыл глаза. Рем склонился над братом, промокнул его лоб мокрым полотенцем. Он весь горел.
С каждым днем ему становилось все хуже. Рем чувствовал эту ноющую боль внутри себя. Она была иллюзорной, бессознательной, но он ощущал ее, как и Коул – слишком сильна была связь между ними тремя.
Пять лет назад их отец – самый сильный альфа в округе – обратился за помощью к ведьме. Он заставил ее связать своих детей между собой, чтобы их сила стала практически безграничной. Также отец передал свою собственную силу Рему, а спустя сутки его не стало. Он сделал это ради них, ради Рема, Дэвида и Коула, а теперь один из них слабел, и никто в стае не мог найти этому объяснения.
