Не заметят деревья и птицы вокруг,Если станет золой человечество вдруг,И весна, встав под утро на горло зимы,Вряд ли сможет понять, что исчезли все мы.
Сара Тисдэйл, «Будет ласковый дождь» 1920 г.
Маршал протёр лоб аккуратно сложенным носовым платком и поднял взгляд на присутствовавших в его кабинете. В первую очередь он обратился к истцу:
– Итак, уважаемый Ибер Амьеро, вашего отца убили вечером на площади, в присутствии многих лиц, пока он слушал сказку. Вы утверждаете, что преступление совершил Инкриз, актёр бродячего цирка. Верно я записал с ваших слов?
Молодой человек восседал на массивном стуле, который всюду таскали за ним помощники, и едва доставал до пола мысками.
– Верно, – ответил он, – Есть несколько десятков свидетелей. Сейчас они напуганы и разошлись по домам. Полагаю, найти их будет несложно.
– Несложно, – эхом отозвался маршал, – Я сейчас вам представлю тех, кто будет заниматься делом. Без лишних слов, лучшие. Вот коронер Феликс, уже снискавший добрую славу. Он вовсю работал ещё в те года, когда внутреннее войско не переименовали в егерский корпус.
Давно старого коронера не видели в участке. Феликс отрешённо рассматривал новую люстру на потолке, закинув ногу на ногу. Его породистое, чуть обожжённое солнцем лицо совсем не двигалось, а шляпа скромно покоилась на колене. Истцу он только вяло кивнул, оставаясь в своих мыслях.
– А это, – продолжал маршал, – капитан Лобо. Он будет помогать с расследованием. Отличный стрелок и верный слуга закона.
Лобо коснулся полей шляпы в знак приветствия. Хоть он и был самым младшим среди присутствующих офицеров, решил тоже не расшаркиваться.
Маршал откинулся на спинку обтянутого кожей кресла, промокнул платком усы и поинтересовался у истца:
– Зачем, по-вашему, артисту прилюдно убивать столь известную личность?
– Месть, – без раздумий бросил Амьеро. – За танцовщицу, с которой отец позабавился накануне. Он увидел её на сцене и всё никак не мог успокоиться, хотя это сущая замарашка. С тех пор ходил сам не свой, пришлось организовать им свидание, с которого она ушла с приличным чеком в кармане. Но, видите ли, циркачи очень гордые оказались. Вечером того же дня Инкриз, её воспитатель, подобрался вплотную, да и полоснул отца по горлу. Мы узнали, что убийца давно не участвует в выступлениях, а тут вдруг вылез. Зачем бы это?
С заметным усилием Ибер Амьеро старался собраться с мыслями и сдерживать волнение, оттого отрывисто чеканил слова одно за другим. Его скошенный подбородок мелко дрожал.
– Вы связываете эти события. Стало быть, есть повод, – проговорил коронер, поглаживая седую бородку клином. – Обострённое чувство собственного достоинства? Если всё так, как вы изложили, Инкризу не сносить головы. Но поступок уж слишком безрассудный. Пока не знаю, что и думать.
– Есть и другое предположение, – продолжил сын убитого. – Кто-то приплатил ему круглую сумму. Такую, за которую стоит всем рискнуть. У нас немало конкурентов, а время сейчас неспокойное.
– Это даже больше похоже на правду, – кивнул егерский капитан.
– Дозор вернулся ни с чем, – маршал смерил взглядом поверенных. – Больше новостей у меня для вас нет. Ну-с, ступайте на место преступления, господин Амьеро расскажет вам всё в подробностях. Разумеется, на Свалке, где проживали циркачи, их шайки и след простыл, но обыскать контейнер не помешает. Разузнайте как можно больше и немедленно выезжайте на поиски беглецов. Не забывайте докладывать всё вовремя.
– А нельзя ли выехать без лишних действий?! – возмутился истец. – Я битый час здесь нахожусь! Жду прибытия вашей милости, потом егерей… Циркачи же в пути и бегут всё дальше!
– Пешком бегут? – не выдержал Феликс. – Скатертью дорога, с концами скрыться не успеют. А вот преступление требует расследования. Обстоятельного. Кто, кого, как… – снисходительно постучал он ребром ладони о край казённого стола.
