– Mira! El Cerro Pertido![1]
Это восклицает человек, сидящий в высоком седле на спине маленькой мускулистой лошади. Он не один, как можно заключить из его слов; вокруг него не менее двадцати всадников. А также несколько фургонов, больших громоздких экипажей, в каждый из которых впряжено по восемь мулов. Другие мулы, вьючные, образуют atajo, или караван, вытянувшийся длинной линией вместе со стадом скота в двумя или тремя погонщиками. Они, конечно, тоже верхом.
Дело происходит в середине обширной равнины, одной из равнин Соноры вблизи северной границы этого малонаселенного штата.[2] Эти люди, точнее большинство из них, – шахтеры, как можно судить по особенностям их костюмов, а также по шахтерским инструментам, которые видны под пологами фургонов. Есть и женщины с детьми обоих полов и всех возрастов; потому что это целая группа шахтеров перемещается от одной veta[3], выработанной и оставленной, к другой, все еще неразработанной.
Все в этой группе, за исключением двух человек, мексиканцы, хотя и разных рас. Здесь можно увидеть любые оттенки кожи – от румяно-белой у испанцев из Бискайи до медно-коричневой у аборигенов; среди них много индейцев опата, одного из племен, которые называют manos[4]. Различия в одежде – и в качестве, и в покрое – также говорят о разнице в положении и профессии. Есть чистокровные шахтеры – таких большинство; погонщики, ведущие фургоны, vacueros[5] со скотом и еще несколько человек, мужчин и женщин, чья одежда и поведение свидетельствуют о том, что они слуги.
Человек, который произнес эти слова, отличается от остальных одеждой: он gambusino, или профессиональный золотоискатель. И вполне успешный, потому что именно он открыл золотую жилу, о которой шла выше речь, в пустыне Сонора, у границы с Аризоной. Он сообщил о своем открытии и зарегистрировал его, и по мексиканским законам это делает его владельцем месторождения с исключительным правом работать на нем. Но сейчас он уже не владелец. Не обладая достаточными средствами, чтобы начать разработку, он передал права тем, кто может это сделать: «Виллануэва и Трессилиян», богатой шахтерской фирме, давно работавшей вблизи города Ариспе, и теперь все работники фирмы со всем оборудованием для добычи, размельчения и амальгамирования руды, вместе с мебелью и домашними богами, направляются на вновь открытое месторождение в надежде, что оно окажется «бонанцой»[6]. Это их караван остановился на равнине, потому что гамбусино действует как проводник.
Он находится впереди на некотором расстоянии от фургонов с двумя всадниками, к которым обращена его речь. Потому что они хозяева каравана – партнеры, владеющие шахтной компанией. Один из них, более пожилой, дон Эстеван Виллануэва, прирожденный мексиканец, но с испанскими чертами лица; предки его из Андалузии. Он старше по возрасту и является старшим партнером в фирме; младший – Роберт Трессилиан, англичанин, родившийся в Корнуэлле.
До этого момента на лицах обоих была тревога, как и на лицах всех их последователей, и не просто тревога, а тяжелые опасения. Причина этого очевидна: достаточно взглянуть на животных, верховых лошадей и ездовых и вьючных мулов. Все животные исхудали, у всех вытянуты шеи и опущены головы, глаза глубоко впали в глазницы, и языки, высунутые из пасти, выглядят сухими и горячими. Неудивительно! Целых три дня они ничего не пили, а чахлая трава равнины, на которую их пускали пастись, не давала влаги. Во всей Соноре время засухи, месяцами не выпадало ни капли дождя, и все речки, ручьи и источники на пути пересохли. Неудивительно, что животные выглядят измученными, а в сознании людей мрачные опасения того, что может их ожидать. Еще три дня, и большинство их животных, если не все, погибнут.
