Я бежала по сырой земле то и дело увязая ногами в грязи и запуская зловонную жидкость в свои без того мокрые туфли. Сердце гулко билось в районе горла, а голос давно превратился в сиплый кашель, намекая на будущую простуду. Впрочем, едва ли это было большей проблемой, чем то, что бежала я уже третьи сутки, а бесконечный лес даже не думал заканчиваться. Пейзаж практически не менялся: зеленые сосны, прорезающие облака, пахучие папоротники и тисы – вот мои спутники на протяжении всего пути. И если сначала я с легкостью огибала природные преграды, то чуть погодя чаща сгустилась настолько, что между некоторыми стволами приходилось продираться, цепляя подол платья и плаща, больше похожих на мокрые тряпки, чем на предметы некогда роскошного гардероба.
Каждый шаг отдавался болью в правой лодыжке – кажется я подвернула ногу. Тело, непривыкшее к большой физической нагрузке, изнемогало от усталости и умоляло дать немного сна и отдыха, но я упорно игнорировала его сигналы, продолжая держать путь туда, где рано или поздно должен был показаться небольшой городок из детских воспоминаний. Лучше конечно рано.
И все же спустя несколько часов сильный укол в сердце вынудил меня остановиться и признать, что не в силах сделать и шагу без риска окунуться лицом в образовавшиеся после дождя лужи. Оглядевшись по сторонам я принялась искать место для укрытия и ночлега. Только вот однообразная поляна, окутанная цепью высоких, мужественных сосен не оставляла иных вариантов кроме как карабкаться вверх на дерево подобно опоссуму. Благо даже без арсенала из когтей и цепкого хвоста делать я это умела.
Ужасно хотелось есть. Небольшие припасы из кладовой довольно быстро закончились, но даже при сильной экономии их и не удалось бы растянуть на несколько дней. Плотоядно осмотрев местность на предмет потенциального ужина, я смирилась что лягу спать голодной. Опять. Нет, конечно, можно было рискнуть и полакомиться кислотно-алыми ягодами тиса, призывно росшего на краю поляны, однако если после этого я умру, смысла в тяготах последних дней будет ноль: даже не осведомленный в ботанике человек знал, что все части этого хвойного красавца ядовиты и неизменно ведут к смерти голодного путника, позарившегося на сочные плоды.
Сделав пару глотков из фляжки и невесело заключив, что та опустела, я принялась взбираться, попутно проклиная дающую о себе знать лодыжку. Уже смеркалось, а значит стоило бы поторопиться: у меня не было ни свечи, ни огнива чтобы разогнать наступающую темноту, да и привлекать внимание пламенем в чернильную северную ночь не самая лучшая идея.
Остановившись на расстоянии нескольких метров от земли, я приняла удобную позу, насколько это вообще возможно сидя на ветке шириной не более обхвата бедра. Успокоение дарило только то, что с этой высоты открывался хороший обзор на поляну и мне не были страшны дикие звери и всё, что блуждало ночью по лесу в поисках пропитания. Хотя встреча моим преследователем пугала больше, чем с ночными хищниками. А то, что он четко следовал по моим следам не вызывало никаких сомнений. Вдалеке с характерным вскриком поднялся в воздух орел.
“Дождусь рассвета и в путь в каком бы состоянии не была” – решила я, уповая на скрытые резервы организма, которые рано или поздно должны были проявить себя.
К моменту как солнце совсем укатилось за горизонт и его перестало быть видно из моего скромного убежища я освоилась и даже разместила на соседней ветке худосочную дорожную сумку. Увы, небольшая фляжка, расческа, зеркало и золотое кольцо, которое я заложила в ломбард по приезду на постоялый двор – все, что было при мне, когда пришлось спешно выпрыгивать из кареты и вихрем нестись в сторону леса. Не было даже смысла лезть внутрь и лицезреть то, что увы никак не могло утолить голод и заглушить звуки пустого желудка, издающего пение на всю округу.
