Понедельник, 8 января 1945 года.
Кингстон, близ Льюиса,
Восточный Сассекс
– Они уже здесь! – Тесса Джеймс выглянула из окна спальни, когда две полицейские машины подъехали к Дому викария. При виде сверкающих огней она вздрогнула, развернулась и кинулась обратно к своему шестилетнему внуку, который съежился на лестничной площадке, дрожа от страха.
– Бабуля, мне страшно! Я не хочу оставаться один в темноте! – Альфи уставился на нее льдисто-голубыми глазами, как и у всех в семействе Джеймс, так пристально, что ей показалось, будто мальчик сейчас просверлит в ней взглядом дыру.
Он вцепился в руку Тессы, когда она сдвинула верхнюю ступеньку, открыв доступ в небольшую комнатку под лестницей – тайник священника, достаточно просторный, чтобы вместить матрас и кое-что еще. Тесса обнаружила его совершенно случайно, переехав в этот почти заброшенный коттедж, когда была беременна матерью Альфи – более двух десятилетий назад.
– Полезай сейчас же, быстрее! – поторопила она.
Зная, что выбора у него нет, мальчик неохотно юркнул внутрь и сразу обернулся, чтобы взглянуть на бабушку, собираясь разреветься. Черные волосы обрамляли его лицо.
– Альфи, послушай меня! Ты можешь вылезти отсюда только в самом крайнем случае. Ты должен сидеть тихо, чтобы тебя никто не заметил. У тебя достаточно припасов, чтобы продержаться пять дней. Я отправила маме срочную телеграмму, она знает, что ты здесь. Мама приедет за тобой гораздо раньше, возможно, уже завтра.
– А вдруг она не вернется? Что мне тогда делать? – Внук начал всхлипывать.
– Она вернется, Альфи!
Тесса вытерла его слезы, думая, что нужно успеть задвинуть крышку потайной комнаты, прежде чем ворвется полиция и увидит лаз. В отсутствие матери Альфи, которая работала домашней прислугой в Портсмуте, Уилфред Хилтон без колебаний отправил бы мальчика, своего незаконнорожденного внука, за границу. И никто, вероятно, о нем бы никогда больше не услышал.
– Ты обещаешь, бабуля? Я знаю, что ты всегда держишь слово! – Слезы оставляли дорожки на его щеках, испачканных после игры в поле.
Альфи забежал в дом, спасаясь от дождя, примерно в то же время, когда служанка Хилтонов, Салли, промокшая до нитки, забарабанила в дверь.
– Вы должны прийти, миссис Джеймс! – произнесла она в панике, запыхавшись от бега через лес, который находился между Тисовым поместьем и Домом викария, где они жили. – Миссис Хилтон рожает, и ребенок застрял. Доктор говорит: она умрет, если процесс затянется. Доктор сказал, чтобы я привела вас. Он не знает, что делать.
У Тессы сжалось сердце при мысли об Эвелин Хилтон, терпящей столько страданий от рук доктора Дженкинса.
– Салли, ты же знаешь, что мистер Хилтон запретил мне приближаться к его жене. У меня не было никаких договоренностей с миссис Хилтон. Работа доктора заключается в том, чтобы благополучно принять ребенка. – Сдерживая слезы, она попыталась закрыть дверь перед девушкой.
– Пожалуйста, доктор умолял меня, чтобы я вас привела! – настаивала Салли. – Он сказал, что берет на себя всю ответственность за это и сам сообщит мистеру Хилтону о своей просьбе. Прошу вас, миссис Джеймс, она истекает кровью. Доктор говорит, вы единственная, кто может спасти ее. Умрут и она, и ребенок, если вы откажете. Я с трудом выносила ее крики, но сейчас она затихла, а это пугает еще сильнее.
