Егор запрыгнул на учительский стол, оттуда ловко скаканул на подоконник и, оттолкнувшись ногами, сиганул на парты. С видом заправского ниндзя пробежался по ним и нырнул в дверной проём. За спиной раздались девчачий визг и жуткий грохот – с потолка сорвались жалюзи.
Расталкивая плечами учеников и учителей, Егор помчался по коридору. Торопился – в затылок дышали соперники, а лучший друг Максим и вовсе наступал на пятки. Егор прокручивал в голове маршрут: скатиться по лестнице, миновать гардероб и желательно не столкнуться с уборщицей тётей Катей, которая во всех непонятных ситуациях с невозмутимым лицом швыряла мокрую, пахнущую хлоркой тряпку.
Пару раз Егор споткнулся и расшиб бы голову, если бы чудом не удержался на ногах. Он не думал об осторожности. Цель близка. Осталось преодолеть каких-то двадцать метров и прикоснуться к портрету Лермонтова, в честь которого и названа школа. В данный момент она сотрясалась от топота бегущих семиклассников. Ещё немного, совсем чуть-чуть, но душераздирающий вопль заставил Егора резко затормозить. Он обернулся и увидел Максима, корчащегося на полу от боли. На лбу мальчишки стремительно росла шишка. Бедняга поскользнулся на повороте и врезался в стену.
– Муха, чё застыл? – сквозь слёзы улыбнулся Максим. – Хватайся за портрет!
Егор коротким взглядом окинул коридор. Из кабинетов высунулись любопытные мордашки младших школьников, а семиклассники, хохоча и толкаясь, наперегонки бежали к вечно молодому и сосредоточенному Лермонтову. Егор развернулся и неожиданно уткнулся в гору кружевных оборок, пропитанных ароматом тяжёлых ландышевых духов. «Откуда она только взялась?» – с досадой подумал Егор, лихорадочно соображая, как улизнуть из-под носа высокой, полной и очень грозной учительницы химии.
– Мухов, к директору! – громыхнула химичка.
– Братик, держись, – сдавленно пропищал Максим и скрылся в толпе.
***
В кабинете директора было невыносимо душно. Апрель, ворвавшись в городок с охапкой голубых крокусов и щедрой горстью яркого солнечного света, заключил улицы и скверы в жаркие объятия.
Егор пересчитал все книги в стеллажах, потренировался в художественном свисте и даже вздремнул. Наконец дверь с шумом распахнулась, и в кабинет ввалился растрёпанный директор. Волосы прилипли к влажному лбу, глаза ошалело таращились, на рубашке – пятна от пота. Олег Викторович залпом выпил два стакана воды и несколько раз глубоко вздохнул, видимо, пытался успокоиться. После этого вытянул огромную руку и принялся загибать пальцы:
– Перелом запястья у Косицына – раз. У Пескова на лбу шишка – два. В кабинете № 207 содраны жалюзи – три. Стул в щепки – четыре. Анна Ефимовна в шоке, отпаивают валерьянкой – пять. Вот теперь, Мухов, я спрашиваю у тебя, что это было?!
Егор никак не мог отвести взгляд от директорского кулака, побелевшего и зависшего в воздухе. Ни дать ни взять кувалда.
– Я придумал типа квест по школе, разработал маршрут, карту нарисовал. Мы с одноклассниками хотели проверить, кто самый быстрый и… Просто развлечение. Я же не со зла…
– Не со зла?! – взвизгнул Олег Викторович, потряс своей густой шевелюрой и так резко наклонился вперёд, что Егор почувствовал горячее дыхание на щеке. – Что это? Говори мне, что это такое?
– Хм-м-м… Перхоть? – осторожно предположил Егор.
Директор повалился в кожаное кресло и застонал:
– Седые волосы, Мухов. О-о-о! А ведь я молодой мужчина. Да! Мне всего тридцать девять. Я поставил попечительский совет перед выбором: или я, или ты. Кто-то из нас в самое ближайшее время уйдёт из этой школы.
Внутренности Егора в животе перекрутились, сердце ухнуло и перестало биться. Над ним нависла мрачная тень, которая, желая поглотить, распахнула свою бездонную утробу отчаяния и безысходности. Егор только открыл рот, чтобы хоть как-то оправдаться, как в дверь постучали. Вошла худая невысокая женщина. На её лице – застывшая маска. Ни одной эмоции. Русые волосы связаны на затылке в тугой пучок, одежда серых тонов. Станет она рядом со стеной в кабинете директора и тут же сольётся с ней: то ли человек, то ли подставка для кашпо.
