– Ну Оле-е-ег! – жалобно проныла Ревина. – Ну сходи!
Она сложила руки в католически-молитвенном стиле и придала лицу кротко-просительное выражение.
– Ленк, сказал же – попозже, – даже не глянул на нее Ровнин, перелистнув очередной лист старого дела, а после отпив остывшего чаю. – Дождь чуть стихнет – и схожу.
– Да он, может, до вечера будет лить. – Елена глянула в окно. – Или до завтра. Осень на дворе! Нет, все понимаю – там сыро и мерзко, но и я же тебе не просто так знакомая, не здрасьте – до свидания. Мы с тобой, если ты забыл, спали вместе. А это мужчину, как мне кажется, ко многому обязывает.
– Во-первых, у тебя довольно устаревшие взгляды на мораль и ответственность, – наконец-то оторвал взгляд от пожелтевших страниц Олег. – Во-вторых, спать мы с тобой, конечно, спали, и даже вместе, но ты уточняй, что в палатке, где еще три человека рядом сопело. Мало того – если бы не твои закидоны, от которых, кстати, страдают все, кроме тебя самой, то и этой ночевки на природе не случилось бы. И клещ меня там не укусил!
– Он не энцефалитный, – отвела глаза в сторону Ревнина, – так что ничего страшного не произошло.
– Это да, но сам по себе процесс его извлечения был не очень приятным, особенно если учесть место, в которое он вцепился. Думаешь, мне сильно понравилось тогда в медпункте? Ладно бы еще тетка какая в возрасте у меня его из зада выкручивала, тогда ладно. А так ведь и врачихе тридцати нет, и медсестра, елки-палки, моя ровесница, а то и младше. Они хихикают, переглядываются, а я уже и на энцефалит согласен, и вообще на что угодно, лишь бы оттуда уйти. А все ты! «Олежка, ну не одной же мне ехать?», «Олежка, а давай ты всем скажешь, что мой парень?», «Олежка, ты такой сладенький, давай целоваться!».
– Не было такого! – возмутилась Елена, а после глянула налево-направо, проверяя, нет ли еще кого рядом с ними. – Первые две фразы – признаю. Последнюю – нет. Давай на меня не наговаривай!
– Ты просто не помнишь, – обличительно заявил Ровнин, – потому что надергалась в компании своих одногруппников до состояния нестояния. Я вообще один трезвый среди вас был. Ну, почти.
– И прямо трезвый Ельховской глазки строил! – не выдержав, рявкнула Ревина. – Я все видела! Все запомнила!
– Везет тебе, – снова отпил чаю Олег. – Еще бы знать, кто из твоих одногруппниц Ельховская, потому что все они для меня там на одно лицо были. Ну, кроме той, которая на трактор «Беларусь» похожа – что весом, что просекой, которая после нее в лесу оставалась. Короче, ни разу твой аргумент не аргумент. И вообще я курить пошел, раз ты мне поработать не даешь.
Что Елена увяжется за ним, он не опасался. Его коллега была на редкость теплолюбивым существом, потому на улицу, где нынче было не только промозгло, но еще и здорово зябко, она точно не сунется. Конечно, она могла бы сходить наверх, взять свой плащ или куртку Ровнина и тогда уж выбраться на крыльцо, но тут в действие вступала другая ее черта, а именно – лень. Нет, когда вопрос касался дела или еды, Елена демонстрировала и расторопность, и хватку, но коли речь шла о ситуации вроде нынешней, то лишние телодвижения ей претили. Более того, Олег был уверен, что сейчас она уселась на его место и теперь пьет его же чай. А вот сушки – нет, не ест. Лена их терпеть не может с той поры, когда новичком в отделе числилась, ее тогда Аникушка ими перекормил.
