Развитие научных теорий часто приводит к их естественному нарушению. Есть много примеров такого нарушения, однако речь идёт далеко не о том, что вызывает эти нарушения, а о том, насколько их возникновение имеет те или иные последствия для данной системы. Таким образом, мы можем сказать, что наиболее удачные научные системы сделаны так, что не только гетерогенны и поддаются опровержениям, но и впитывают их в себя и делают частью своей же системы (Юнг, если брать психоанализ в общих чертах, является последователем Фрейда. Только он не все сводит к неврозу, но некоторым явлениям, например религии, дает объяснение не только невротическое, но и альтернативное. Тем самым, благодаря стараниям Юнга психоаналитическая наука обогащается Такие же примеры – необихевиоризм, неодарвинизм. Все такие случаи показывают, что меняются если не второстепенные, то главные устои теории при конструктивной критике, но ядро её про этом сохраняется).
Психология деятельности интересовала людей со времен первых предпосылок Психологии. Многочисленные социальные, культурные, в известной степени религиозные обряды имели и имеют своей целью либо вызов деятельности, либо прекращение вредной оной для личности или же общества. Нередко последние два вида ограничений, равно как и вызов необходимой деятельности, синтезируются, реже – сублимируются (суеверие). К такому синтезу относится половое воздержание, так как, с одной стороны, оно предполагает эволюционное развитие человека (человек лишь на определенных ступенях своего развития может себе позволить лично отказаться от инстинктов, с этим согласны Гелен, Кольберг, Эриксон и др.), а с другой – напоминает о значимости выбора подходящего полового объекта, то есть нацелено на вызов определенной деятельности, а не на простое ограничение противоположной. Впрочем, последнее подходит далеко не всем и каждому; почему, можно узнать в сборнике З. Фрейда «Три очерка по теории сексуальности». Из-за индивидуальности жизненного пути каждого, о потребностях всех судить бессмысленно, но можно разбить их на группы и работать над ними уже по отдельности. Деятельность обозначает омотивированную активность субъекта. В нашем исследовании мы, в отличии от многих других авторитетных и достойных внимания трудов, сосредоточимся исключительно на антропологической проблематике деятельности; другими словами, на особенностях деятельности человека. Хотя нельзя не признать сходства между деятельностью человека и животного в том смысле, что она имеет те же начала (у них наблюдается наличие неких слабых аналогов высших психических функций, как то орудийная деятельность у Шимпанзе, элементы общения у дельфинов, наглядное мышление и т. п.), разделение уже в условиях социального и инженерного функционирования человека и животного необходимо. Это доказано Выготским в его описании высших психических функций, где он и сравнивает особенности человеческой деятельности и деятельности животного.
Деятельность человека подвергается, благодаря тем или иным стимулам, рационализации им самим и либо меняется, либо укореняет свою направленность. Впрочем, позволим себе, в целях необходимого расширения научного кругозора, немного выхода за устоявшиеся рамки. Можно допустить, что деятельность, как форма проявления высших психических функций, является непосредственно средством человека к его моральному развитию. Оно представляет собой динамический процесс позитивных изменений в: 1. Когнитивно-аффективной сфере (повышение сложности моральных суждений; интеграция эмоционального интеллекта); 2. Поведенческой регуляции (рост самодетерминации; снижение нормативного конформизма); 3. Социальном функционировании (расширение круга эмпатии; увеличение просоциального поведения). К тому же, теперь уже можно более обстоятельно пояснить, зачем мы придаем нашему исследованию исключительно антропологический характер. Мне, да и не только мне, кажется современное отношение к человеку по меньшей мере унизительным. Отрицаются как наиболее глубинные, недосягаемые, так и поверхностные и видные достоинства человека и его достижения. Его воспринимают исключительно как вид, как животного, которому повезло эволюционировать, подкрепляют это примерами из действительно животной деятельности некоторых морально-отсталых лиц, а феномен личности сводят к патологии. Необходимо почерпнуть пользу от этого взгляда на проблему, и признать, что человек не может, как он верил раньше, взглядом свернуть горы и криком осушить океан (см. Фрейд, «Тотем и табу», статья 3). Но это не предполагает отсутствия реальной власти человека, по крайней мере над самим собой и себе подобными, в том числе над социальным фактором и своей природой. Тот же Фрейд никогда последнего не отрицал и всячески избегал обсуждения данного вопроса, так как он может завести как в чрезмерную натуралистическую замкнутость, так и в открытое трансцендирующее философствование в Психологии, что в обеих случаях недопустимо.
